Я вдруг подумал: странно, нынче сложная эпоха, переломная, и всем бы срочно мобилизовать себя, жить напряженно, безоглядно, без дурных поблажек собственным причудам, ничего не оставляя впрок — ведь завтра может и не наступить! — так нет же, все еще находятся такие (Левер далеко не одинок), которым наплевать на эту ситуацию, которым позарез необходимо рефлектировать и удивляться каждой прожитой минуте, насмехаться над собой и над другими, сознавая свою слабость и рассчитывая в будущем ее перебороть — когда на прошлое, уже невозвратимое, не то что можно будет посмотреть сквозь пальцы, но раздраженно глянуть свысока и позабыть его совсем…
…как будто ничего и не случалось — никогда. Забыть совсем… Я понимал, что это было б лучшим выходом из положения. Спокойнее для всех, а для меня — так и подавно. Я ведь знал теперь нешуточный секрет: день рейда по округе. Думаю, немало бы нашлось желающих послушать, что я им скажу. А некоторым эти сведения — как подарок, и мечтать не смеют. Я почувствовал себя, ну, просто сказочно могущественным — шутка ли: кого хочу, того могу помиловать, спасти, кому хочу, тому, наоборот такой компот устрою!.. Правда, ни спасать, ни гадить я не собирался, вот в чем штука. Даже и не представлял, кому это конкретно может пригодиться. Но шальное обладание великолепной тайною меня буквально распирало. Я несмел молчать, а уж тем более — забыть… И я помчался к другу моему, Харраху, — поделиться новостью и все вдвоем обмозговать. Хороший парень, не зануда. Даже несмотря на то, что в школе был одним из лучших. Дома мне частенько ставили его в пример. Я, правда, слышал, что родители его, Яршая и Айдора, применяли этот же прием, но только образцом для подражания был я. Ачто, я в школе тоже успевал отлично, никаких вам затруднений. Я уж и считать устал, сколько учебных улучшений, начинаний и реформ, одну дурней другой, мне довелось за эти годы пережить, — и ничего, справлялся. Мы с Харрахом много раз смеялись над болванами из Общеобра, да и над педагогическими штучками родителей, конечно, потешались. Вроде бы и люди умные, а все туда же… Но зато он был значительно сильней меня. Нет, я не рос каким-то рохлей, размазней — подобно многим; крепкий был и ростом не обижен, но Харрах всегда давал мне фору, я же чувствовал — и в беге, и в прыжках, и когда тяжести таскали, и когда боролись в шутку, — в нем сидела дьявольская ловкость, там, где можно было силой одолеть или за счет отменной быстроты, он скоростью-то именно и брал. Я никогда не замечал, чтоб он особенно тренировался, — это от рожденья, и завидовать тут глупо… Словом, я примчался в дом к Харраху и все тотчас выложил. Нет, разумеется, не все. О том, что мой отец, да и его друзья, Яршаю в чем-то там подозревают, я, конечно, умолчал. Зря сеять панику — заслуга небольшая. Да и ни к чему. Во-первых, потому, что подозрение — еще не доказательство вины (учитель нам об этом в конце года много и подробно говорил, а летом его, правда, кто-то подстрелил, но это уже — в городе, в чужой округе) — нынче, как я слышал, каждый третий тут под подозрением сидит, и ничего, живут же люди!.. Ну и, во-вторых, мне незачем соваться в эти их дела, надеюсь, сами разберутся, коли уж приспичит, люди взрослые. Я в школе хоть и среди первых, но в таких проблемах пока слабо разбираюсь. А вот дата рейда — чего проще! И дурак поймет. Здесь, главное, решить, что ты-то сам, когда начнется заварушка, будешь делать. Ведь никак нельзя остаться в стороне.