— С удовольствием.
И он оставил их вдвоем, поскольку был абсолютно уверен, что они поладят. Он пошел на кухню и выпил воды. Потом встал у раковины и начал мыть стаканы, чтобы убить как можно больше времени до того момента, когда ему снова можно будет подойти к столику с выпивкой. В кухню заглянули двое или трое студентов, и он побеседовал с ними — скромно, с юмором, как подобает хорошему хозяину, что вроде бы подтверждало, что он постепенно трезвеет, хотя, судя по часам, ждать оставалось еще как минимум полчаса. Он вернулся в гостиную, чтобы не обделять своим присутствием оставшихся там гостей, и едва не столкнулся с Джоном Говардом — вид у того был усталый и нездоровый.
— Прошу прощения, — сказал Говард. — Вечеринка абсолютно классная, но я, боюсь, отвык от крепкого, а может, возраст уже не тот. Мы, наверное, поедем.
Но Грейс уезжать не собиралась.
— Поезжай тогда, Джон, — сказала она, не вставая с дивана, на котором ее окружили друзья. — Бери машину и поезжай, если хочешь. Я всегда найду на ком подъехать.
И Майкл подумал, что это чистая правда: всю свою жизнь Грейс Говард знала наверняка, что всегда найдет на ком подъехать.
Когда час, который он себе назначил, слава богу, истек, он с ощущением внутренней правоты налил себе изрядную порцию. И это странное, бодрящее чувство внутренней правоты не покинуло его и когда он пошел общаться с гостями; казалось, благодаря этому чувству он в порыве общительности привлек к себе самых угрюмых студентов, простоявших весь вечер у стены, заставив их улыбнуться и даже, ко всеобщему удовольствию, рассмеяться. Вечеринка и вправду получилась и становилась чем дальше, тем лучше. Оглядев комнату, он увидел людей, которых считал обыкновенно идиотами, занудами или даже хуже, но сейчас по отношению к ним и к их красиво одетым женщинам он чувствовал товарищеское расположение. Вот он, старый гребаный факультет английского, и вот он сам, его старый гребаный преподаватель, — и, если бы они вдруг затянули «Старую дружбу»[79], он прослезился бы и стал подпевать.
Скоро он потерял счет своим подходам к столику, чтобы наполнить стакан, но это уже не имело значения, потому что вечеринка давно преодолела всю напряженность первого момента. И приятнее всего было смотреть, как грациозно движется по комнате Сара, переходя от одной группы гостей к другой, — безупречная молодая хозяйка. Никто бы не догадался, с какой неохотой она устраивала этот вечер.
Потом он обернулся и увидел, что Терри Райан так и сидит на своем высоком деревянном стуле, ни с кем не разговаривая. Наверное, Сара провела его по комнате, чтобы познакомить с другими гостями, и он вернулся на место, исчерпав весь набор вежливостей, но могло оказаться, что он так и сидел в этом углу, глядя, как испаряется у него на глазах его последний свободный вечер в Соединенных Штатах.