С любовью,
мама.
Заглянув в конверт, я обнаружил там маленькое письмецо. Оно было послано из Лондона; адрес явно выводила мужская рука. Я прочитал письмо. Потом перечитал. Посмотрел в окно. Снова уставился на письмо. Свернул его в трубочку и вышел из автобуса.
Офис, где работала Мэл, напоминал пчелиный улей. Телефоны звонили каждые тридцать секунд. Сотрудники сидели за сверкающими столами, на сверкающих стульях, окруженные сверкающими горшками с пальмами. Идеальнее офиса я в жизни не видел. Собственно говоря, именно таким я и представлял себе офис рекламного отдела на телевидении. За два года работы здесь Мэл пробилась на самый верх и теперь занимала место одного из топ-менеджеров.
Я довольно долго переминался с ноги на ногу в приемной, надеясь, что рыжеволосая секретарша все-таки обратит на меня внимание, когда дочитает наконец последний выпуск «Hello!». Не тут-то было! Я уже собрался уходить, решив, что заявляться сюда не следовало, как вдруг она подняла голову, оторвавшись от фотографий испанской королевской семьи, и безмятежным голосом произнесла:
— У нас сегодня сумасшедший дом. Чем я могу вам помочь?
— Я хотел бы поговорить с мисс Бенсон.
— У вас назначено?
— К сожалению, нет.
— А из какой вы компании?
— Я не из компании.
Подняв трубку, она выжидательно посмотрела на меня.
— Как мне вас представить?
— Скажите, что с ней хочет поговорить человек, благодаря которому у нее молоко из носа текло.
— У тебя есть ровно одна минута.
Войдя в ее просторный, прохладный, по размеру напоминавший ангар для самолетов кабинет, я тут же понял, что Мэл ужасно сердита на меня за то, что я пришел к ней на работу. Я никогда раньше не был здесь. Оглядываясь в поисках ее личных вещей, я заметил герберы на окне (ее любимые цветы) и фотографию родителей на столе. С грустью отметил, что моей фотографии рядом не было. А ведь я точно знал, что когда-то она там стояла: Мэл сама мне рассказала, что выбрала для рабочего стола ту фотографию, где мы с ней вдвоем едим мороженое на пляже в Пэйтоне. С другой стороны, фотографии Роба тоже не было видно, что несколько утешало.
Передо мной вновь стояла Непреклонная Мэл, отвергавшая всякое легкомыслие, да к тому же еще слегка скучающая. Я хотел было спросить, как у нее дела, но, поскольку она молчала, я решил первым не заговаривать. И тут она начала считать: «Три, два, один…» Дойдя до нуля, она довольно резко сказала: «Я попрошу, чтобы тебя проводили» — и начала водить по столу мышкой, как будто и впрямь собиралась работать. Не сказав ни слова, я развернулся и вышел.