В первый раз он завел друзей. Это были странные друзья для мальчика: юноши-носильщики в отелях, горничные, конюхи, шоферы, газетчики и продавщицы фруктов, хранившие для него самый отборный товар, потому что им нравилась его улыбка.
Он видел в них дружелюбие и доброту, которых был лишен все предыдущие годы своей недолгой жизни, и постепенно он обнаружил множество вещей, о которых никогда прежде не подозревал. Он узнал, что все, что можно получить от жизни, зависит от того, что ты сам в нее вложишь. Он узнал, что за деньги можно купить почти все, но гораздо больше ты получишь, будучи очаровательным человеком, имея то, что люди обычно называют «обаянием».
Прежде чем хоть что-то узнать о своей матери, он узнал о человечестве в целом. Поначалу он просто слепо обожал ее — для него она была ангелом освобождения, чье волшебное прикосновение перенесло его из неописуемого ада в неземной рай, полный радостей и приключений.
Мать впервые подарила ему настоящую нежность, и, когда она его целовала, он с трудом сдерживался, чтобы не заплакать.
Они предлагали ему Бога, но все, чего он хотел, была материнская любовь. Мало-помалу, когда первое изумление и смущение прошли, он начал узнавать и свою мать. Она сражалась за него во всех возможных инстанциях двух стран, что стоило ей огромных денег, но в конечном счете выиграла! И не только из любви к нему.
Роберт понял это не сразу. Это была ее месть — месть человеку, который не выдержал ее любви и который осмелился осуждать ее, месть его родственницам, которые цитировали Библию и говорили, что она скверная женщина.
— Может, я и плохая, дорогой, — призналась она Роберту, — но я предпочту быть самой грешной личностью в мире, чем такой правильной, как они!
И он не мог с ней не согласиться: она была такой изысканной, с волосами цвета полированной меди, большими зелеными в крапинку глазами и красиво очерченным красным ртом, казалось созданным для поцелуев.
Роберту потребовалось мало времени, чтобы обнаружить, что она, в общем-то, и не хочет, чтобы он постоянно был рядом с ней, но готова терпеть и даже наслаждаться обществом молодых мужчин, которые говорили бы ей, как она прекрасна, осыпали бы ее комплиментами, служили бы ей на посылках и были бы достаточно тактичными, чтобы исчезать, когда в них не было нужды, и, наоборот, появляться, как только нужда возникала.
Но Роберт не обижался. Его больше коробили ласки, которые мать оказывала ему на публике и предназначавшиеся больше для возбуждения желания и ревности в сердцах тех мужчин, которые за этим наблюдали. И он стал критическим взглядом изучать поклонников матери.