Палец чуть надавил на спусковой крючок, но в последний момент по невразумительному бормотанию и шумному дыханию Долин понял, что перед ним живой.
Не замечая, что на него упал свет фонаря, Гардье продолжал биться лбом о стену.
Осмотрев помещение внимательней, Долин заметил привязанную к трубе веревку, оканчивающуюся петлей–удавкой, и сваленную в углу кучу обглоданных костей, принадлежавших животным – собакам и грызунам. Рядом с ними валялось искореженное, погнутое оружие, куски одежды. Пол и стены были обильно забрызганы засохшей кровью.
Подойдя поближе к Гардье, Долин шепотом позвал:
— Капитан.
Вздрогнув, Гардье на четвереньках, опираясь на одну руку, засеменил к веревке. Схватив петлю, он накинул ее на шею, затянул и забился в щель между трансформаторной будкой и стеной. Поджав к груди колени, прикрыв голову рукой, Гардье жалостливым тоном затараторил:
— Я хорошо себя вел, я вел себя хорошо. Прошу, не наказывай меня. Я не шумел, не шумел, не шумел, не шумел…
— Капитан Гардье, – погромче повторил Долин.
От звука голоса Гардье, казалось, пришел в ужас. Сжавшись еще сильнее, он принялся жалостливо скулить, безостановочно повторяя:
— Я хорошо себя вел, я хорошо себя вел, я хорошо себя вел…
Чуть успокоившись, Гардье опустил руку, позволяя разглядеть свое лицо. Некогда симпатичное и мужественное, оно было искажено уродливой гримасой страха и безумия, лоб превратился в кровавое месиво. На месте одного глаза зияла пустая глазница, второй слезился от яркого света фонаря.
Взглянув на Долина, как на пустое место, Гардье на четвереньках перебрался к месту, где сидел. Сев на корточки, он продолжил биться лбом о стену.
Долину оставалось лишь смотреть и содрогаться от ужаса. Он ничем не мог помочь этому человеку. Еще вчера утром капитан был сильным и уверенным в себе бойцом. Спустя сутки, проведенные в полной тьме наедине с протистом, он превратился в безумного калеку со сломленной волей, готового с радостью изображать из себя послушную собачку. Протист не просто убил и распял вторгшихся на его территорию людей – ему показалось этого мало, и он раздавил и уничтожил личность их командира. Довел его до той степени ужаса и безумия, когда человек готов на все что угодно, лишь бы избавиться от страха, лишь бы ему больше не причиняли мучительной боли.
Лоб капитана с хлюпаньем врезался в стену.
— Хозяин убьет тебя, – отводя голову назад, пробормотал Гардье. – Хозяин убьет тебя. – Снова ударившись о стену, капитан разразился тоненьким истеричным смехом: – Убьет–убьет. Он всех убьет. Он сильный. Он всех убьет. А меня пощадит. Меня он любит. Я ему нужен. – Гардье впечатался лбом в стену, и истерика сменилась угрозами: – Тебя он убьет. Ты умрешь. Не надо было приходить сюда… – В голосе зазвучало подозрение: – А зачем ты пришел сюда? Хочешь занять мое место?