– Убери руки, – сказал Жан моряку. – Мы сами его похороним.
Они втроем подхватили Павла, отнесли на корму, где спускали в воду погибших, положили на палубе и обступили его со всех сторон.
– Прости нас, Пашка, – сказал дрожащим голосом Ник. – Ты совсем немного не дожил до победы. Прости нас. Мы тебя никогда не забудем.
– Если я когда-нибудь буду в этих местах, обязательно приеду на этот остров Котлин и опущу в балтийскую воду венок за тебя, Паша, за всех наших предков, что отвоевывали наши границы. Спи спокойно. – Ник присел к изголовью и поправил его растрепавшиеся от ветра волосы. – Жаль, что мы с тобой так некрасиво расстаемся.
Жан с Ником отошли в сторону, дав возможность Ин попрощаться с Павлом.
– Я тебя не забуду, – шептала она сквозь слезы. – Занесло же меня в эти времена. Как жаль, что я с тобой так мало была. Прости меня, милый! – Она наклонилась и поцеловала его в лоб.
Жан и Ник подняли тело Павла и поместили в специальный деревянный желоб, по которому спускают в море умерших.
Ин до последнего держала его за руку и разревелась еще больше, когда его рука постепенно покидала ее руку.
Они втроем стояли у кормы и смотрели, как его тело медленно уходит под воду.
Ник обнял Ин, прижал к себе.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Успокойся и не плачь.
Жан встал рядом, с другой стороны, взял ее за руку.
– Мы все вместе, – сказал он. – И это уже здорово!
Гонимые ветром корабли взяли курс на остров Котлин, а затем в Кронштадт.
Жан стоял у орудия, и его волосы, слипшиеся от крови, блестели на солнце. Он смотрел вдаль, где за горизонтом была российская земля.
Ин уснула на коленях у Ника тут же, на палубе, где отдыхали моряки и солдаты.
Командующий обошел корабль, посматривая на своих подчиненных, и поднялся на капитанский мостик.
– Видел бы сейчас меня отец, – вздохнул Жан. – Он бы с ума сошел. Сказал бы, что вот опять в очередную историю влип.
– И часто у тебя так получается? – спросил Ник.
– Насчет историй? Да постоянно. Меня нельзя одного отпускать. Я вечно что-то да придумаю.
– Поэтому в поезде ты ехал не один.
– Где они, мои друзья-товарищи, дома, наверное, уже сидят, а отец слезами обливается, пока я тут вот воюю.
– И у меня тоже, наверное, переполох. В полицию заявили, розыск объявили, – задумчиво произнес Ник, подставляя лицо солнечным лучам.
– Тебя еще искать могут?
– А ты как думал?
– И мне домой захотелось. Подлечу свою голову и на дискотеку сорвусь, – мечтал Жан.
– А ты так иди. Скажешь, воевал за государя со шведами. Был ранен в бою. Глядишь, еще тебе царь и орден даст: будешь там хвастаться.