— Твое счастье означает для меня так же много, как его, но я не могу позволить тебе лишить свободы твоего брата. — Как темный ангел на фоне белого песка, она опустилась на колени и зачерпнула горсть мелких кристаллов, пропуская песчинки между пальцами.
Одна одинокая слеза упала на ее ладонь, намочив и уплотнив песок.
— Если бы я могла снять заклятие, я бы сделала это вместо того, чтобы отправлять его прочь.
Ноздри Персена раздувались. Все свое детство он молился о любви этой женщины, нуждался в ней всеми фибрами своего существа. Но все, что он получил, — лишь пустота.
Только пустота. Он предположил, что он не должен был винить Алану за то, что она оставила его. Как же должна мать обожать сына, чтобы смотреть на него с отвращением?
Он знал, что его шрамы, осунувшиеся черты лица порой слишком тяжело нормально воспринимать.
Это одна из причин, по которой он ненавидел Джорлана так сильно. Джорлан обладал красотой древних легенд и силой воина. С мускулами, подобно которым не было ни у кого, красавец-гигант был более опасным, чем казался. Свала встречала каждое его действие, в отличие от мрачного признания, полученного Персеном, когда его собственные мистические силы стали востребованы. Это его навыки и магия должны были восхваляться.
— Он твой брат, Персен, — тихо сказала она. — Освободи его.
— Он мой самый большой враг, мама. Я увижу его смерть первым.
Она сделала глубокий вздох и опять попыталась прикоснуться к нему. Персен попятился. Сейчас он не примет её ласку.
— Тебе нужна женщина, — рассеянно сказала она и зачерпнула еще одну пригоршню песка. — Кто-то, кто залечил бы твои душевные раны.
— Какая женщина меня захочет? — Он рассмеялся, его смех, резкий и полный горечи, резал уши.
— Какая женщина захочет человека, чья кожа покрыта шрамами, а тело изуродовано и скручено?
Она ответила без колебаний.
— Женщина, способная заглянуть внутрь и разглядеть прекрасную душу.
— Это говорит женщина, не только отказавшаяся от первого сына, но и уничтожившая второго.
Ее подбородок дернулся вверх, и она заглушила его последние слова.
— Не говори этого. Не говори этих страшных слов.
— Что? Боишься, Друинны услышат твоего сына? Я знаю, что ты сделала чтобы…
— Персен, — оборвала она его снова, отчаяние сквозило в её голосе. Гордо выпрямившись, она договорила: — Довольно.
Он помолчал, раздумывая над её мольбой.
— Ты права. Твои грехи против смертных мало что значат для меня. По правде говоря, я приветствовал твоё поведение. — Он запрокинул голову и взглянул вверх, на небеса. Две Луны светились, создавая сферы фиолетового света. Почему жизнь такая сложная? Человек должен жить любя. Вместо этого он жил страдая и продолжал страдать.