Потерянная в его аромате, его еле, его мужественности, она отдала себя без остатка в одном поцелуе. Отдала ему каждую частичку себя ему. Испытывала ли какая-нибудь женщина такое счастье? Счастье, что затмило благоразумие и время? Книги и кино восхваляли, конечно, такую страсть, но чувствовал ли хоть кто-нибудь то, что чувствует сейчас она?
Жаль, если нет.
Она погладила мускулистую грудь Джорлана, чувствуя его кожу, где-то в шрамах, где-то гладкую, но везде горячую. Она взяла шпатель с его талии и отбросила. Его язык продолжил исследовать ее рот, напористый и страстный. Она надавила на него, чтобы он лег на спину. Коленями она обхватила его бедра, широко расставив ноги, и выгнула немного бедра, легко касаясь его эрекции.
— Айе, именно так, — похвалил он. — Давай опять.
Она опять выгнулась. В этот раз стон вырвался из ее горла, так как он тоже выгнулся, делая контакт еще глубже. Сильнее. Снова и снова они продолжали двигаться.
Он заставил ее наклониться к себе, взяв контроль в свои руки и вдавливая себя между ее бедер. Он оставлял огненные поцелуи на ее щеке. Он обвел языком ее ухо, погрузил его внутрь и вытащил, опять погрузил. Если бы он раздел ее именно в этот момент и погрузил свой член в нее, она бы не возражала.
Она бы поблагодарила его.
“Это дикая, распутная женщина, которой я всегда являлась”, — подумала Кейти.
Она чувствовала себя совершенно живой. Но ее благоразумие пыталось дать о себе знать: “Ты лежишь на полу в ванной комнате. Ты знаешь этого мужчину всего несколько дней.
Ты хотела лишь один поцелуй”.
Да, она просила всего об одном поцелуе, а он брал намного больше. На самом он чуть не взял ее силой. Она почувствовала, как горячая влажность образовалась между ее ног, стоило ей только подумать об этом. Как легко она смогла представить, как он ее держит и заставляет встретиться лицом к лицу со своими желаниями. Как легко она смогла представить… и как легко она захотела, чтобы фантазия превратилась в реальность.
Она хотела, чтобы он взял ее силой.
— Мы должны прекратить целоваться, — сказала она, задыхаясь. — Мы не должны делать это.
— Когда ты перестанешь желать моих поцелуев, катиа, только тогда я остановлюсь.
О да, мой дикий воин. Ты уверен в себе.
Он немного отстранился, посмотрел на нее — его глаза полыхали светло-голубым. Он проник под ее футболку, погладил грудь и решил, что этого не достаточно. Он отодвинул чашечку ее лифчика, покатал между пальцами ее сосок, а затем внезапно замер. Его рычание отразилось громким и долгим эхом от стен.
— С большим сожалением я напоминаю тебе о нашей сделке, — сказал он с мрачным лицом. — Я не могу доставить тебе удовольствие, пока ты не попросишь. Или пока не будешь умолять меня.