Нет, нет, нет. Она не собиралась ни о чем умолять, кроме пощады, а он явно не был рыцарем. Мужчина не так берет женщину! Он должен был соблазнить ее, взять ее и плевать на всякие условия! В этом она даже примирилась с его фразой: “Я знаю, что будет для тебя лучше, катиа. И я делаю это для тебя”.
— Но на этот раз, — наполовину прорычал, наполовину простонал он, — я сделаю исключение.
О, спасибо тебе. Спасибо. Она чуть ли не улыбнулась. Она все сжимала его шею, готовая для еще одного поцелуя, затмевающего разум. Но ее восторг был недолгим.
— Тебе не нужно умолять, — сказал он. — Тебе даже не нужно просить. Тебе просто нужно оттолкнуть меня, если захочешь остановить. Я дам тебе время на решение.
Черт побери, не нужно было ей время! Она хотела ощущать его язык своим ртом, его руки на своей груди. Сейчас. Но он был насильником, а она была жертвой, и фантазия не получилась бы, если она на него накинется.
— Один, два, три, — посчитал он. — Время вышло.
Он просто смял ее губы.
Оживленная, восторженная, она потянулась к нему. Его шелковый горячий язык танцевал с ее языком. Он придавил ее своим телом. Он так сексуально и мужественно пах.
Так вкусно.
— Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал? — спросил он требовательно.
— Я абсолютно не могу тебя контролировать, — выдохнула она. — Делай все, что захочешь, и не важно, что я скажу.
Он отпрянул от нее в растерянности.
— Нет, я… — Внезапно на него снизошло понимание. Он озорно улыбнулся:
— Правильно, — сказал он властным голосом. — Я буду делать с тобой все, что захочу.
Твои протесты ничего не значат.
Аллилуйя!
Казалось, часы, а на самом деле лишь несколько минут он гладил руками ее тело, изучая каждую выпуклость, дразня ее, соблазняя ее, заставляя ее умолять.
— Кто главный, катиа?
— Ты, — прошептала она. — Только ты.
— Не забывай.
— Никогда не забуду.
Его большие руки накрыли ее грудь. Удовольствие словно врывалось в нее. Он зажал ее сосок в тот самый момент, когда нажал своей эрекцией ей на клитор. Их одежда лишь добавила трения, и она кончила, словно ракета поднялась к небу в День Независимости. Ее стоны превратились в дикие крики, все нарастая, сила которых почти полностью ослабила ее.
Джорлан держал ее какое-то время, пока она не стихла, и дышал ей в ухо. Он немного отстранился и посмотрел в ее лицо.
— Кейти, — сказал он мягко, — ты только что…
— Я знаю, извини. — Как стыдно! Он был все еще горячим и готовым, а она уже кончила. Но черт возьми, она не смогла остановиться и не хотела. Ее тело просто мчалось к завершению, наплевав на все остальное. — Я искренне извиняюсь. Я просто не смогла ничего сделать.