— Лорд Гастингс — член Совета. Он был другом покойного короля, моего брата, — невозмутимо ответил Ричард. — Продолжай, скажи, кто та женщина, о которой ты упомянул?
Том знал, что милорд понимает, о ком идет речь, ведь вместо слова «леди» он сказал «женщина».
— Госпожа Шорр, милорд, — произнес Том. — Говорят, что она решила покаяться перед королевой.
Джейн Шорр была любовницей короля, а теперь носила имя Гастингс. Все совпадало. Ричард вздохнул и опустил голову.
— Думаю, что ты прав. До меня самого доходили эти слухи. Никому ничего не говорить. Эта тайна не должна покинуть стен этой комнаты. У нас должно быть время подготовиться.
— Милорд, я думаю, что они нанесут нам удар, — не удержавшись, добавил Том. — У них мало времени… Они должны решиться действовать не позже двадцать второго из-за предстоящей коронации.
— Я прекрасно понимаю всю серьезность нашего положения. Но мы не можем выступить первыми, пока не будем знать наверняка, на что они рассчитывают. Вот потому-то ни одно слово не должно выйти за стены этой комнаты. Но зачем ему это делать?! Я верил, что он предан мне, ведь он был другом Эдуарда… — устало проговорил Ричард.
Осознать происходящее было нелегко, потому что Гастингс не любил королеву, не выносил ее многочисленной родни, заполонившей двор, а саму королеву считал своим личным врагом, так как она имела сильное влияние на короля.
— Он знает, что его величество любит свою мать. Он знает, как король привязан к родственникам королевы, — предположил Том. — Возможно, он хочет найти подход к королю, а для этого вынужден быть любезным и с королевой.
Ричард молча кивнул, погруженный в мрачные раздумья. Затем легкая усмешка озарила его лицо и он сказал:
— Интересно, почему люди рвутся к власти? Если бы они видели меня сейчас — видели, как я не поднимаю головы от бумаг, как я устал, как живу, страшась заговоров, разве они не порадовались бы втайне, что я, а не они, несу эту ношу? Я никогда не хотел власти, но это была моя доля, а я ни разу не отступал от того, что являлось для меня делом чести. Насколько легче было бы сейчас отступить и дать им то, чего они так жаждут, но я не могу этого допустить. Мне была доверена священная миссия, которую я обязан выполнить, пусть и ценой собственного спокойствия. Я не могу отступить, даже если это будет стоить мне жизни.
Наступила тишина, а затем он резко поднялся.
— Но вы уже напомнили мне, что я должен отдохнуть, а я все еще задерживаю вас. Очень хорошо. Я пойду… — Он заметил взволнованное лицо Тома и похлопал его легонько по плечу. — Не беспокойся, мой добрый друг. Бог видит нас, а Он никогда не посылает нам больше, чем мы в силах вынести.