В этот момент вернулась Маргарет, за ней шли слуги с подносами. Гостям подали еду и вино.
— Наконец-то, — произнес Генри. — Теперь мы можем занять места за столом и поговорить о делах семейных, а вы придете в себя после нелегкой дороги. Дорогой отец, благословите нас.
Улицы были заполнены толпами людей. Так продолжалось весь день, от рассвета до заката. Люди оделись в лучшие одежды и были в приподнятом настроении, несмотря на жару. Солнце нещадно палило в безоблачном небе. Только возле реки ощущалось дуновение прохладного ветерка. По лицам людей градом стекал пот, но они продолжали стоять в ожидании своего монарха. В истории Англии не было другой подобной коронации, которая вызвала бы такое стечение гостей. Было приглашено столько господ, что на территории аббатства не оставалось места даже для небольшого числа простолюдинов. Морландам удалось выбрать место, откуда открывался замечательный вид на красную ковровую дорожку, простиравшуюся от Вестминстера до аббатства. Именно она и должна была определить маршрут процессии. Наконец начался парад: сначала до толпы, которая уже неистовствовала, донеслись звуки труб королевских глашатаев, а потом к ним присоединились музыканты и певцы. Затем появились священники, которые несли огромный крест, за ними следовали аббаты в черных, белых и коричневых одеяниях, а епископы были облачены в столь роскошные платья, что могли соперничать в этом с лордами.
Далее шествовали пэры, они несли королевские регалии — мечи, скипетр, державу и крест, украшенные немыслимым количеством драгоценностей. Новоиспеченный герцог Норфолк, друг Ричарда Джон Говард, нес саму корону — великую золотую корону святого Эдуарда, усыпанную великолепными драгоценными камнями, ослепительно сиявшими на пурпурном бархате. Замыкал шествие сам король Ричард.
Он шел босиком под шатром из золотой ткани, натянутой на четырех шестах, увитых золотыми листьями. Его длинное платье было сшито из пурпурного бархата, отороченного горностаем, а сюртук из золотистой парчи украшали белые розы и солнечные диски, символизирующие дом Йорков. Приветственные крики народа достигли крещендо.
— Он выглядит так благородно! — воскликнула Сесиль. Ее лицо выражало неописуемый восторг. — Но при этом он так серьезен. Да благословит его Бог!
Маргарет была менее набожной.
— Шатер несут бароны Пяти портов[13], — заметила она.
— О, я знаю, — ответила ей Сесиль. Затем она обернулась к Генри: — Это правда, что вам позволили оставить шатер и шесты к нему в качестве платы?
— Да, полагаю, что так и будет, — сказал Генри.