— Я не слышал никакого шума, — ответил Морланд ровным голосом.
— Я думал…
— А где Ани? Ведь она выполняет обязанности няньки?
— Но она с Элеонорой, — ответил Роберт.
Морланд кивнул и добавил:
— Конечно. Какие новости у мадам?
— Новостей пока нет. Сегодня я еще не разговаривал с ней, но если бы начались роды, они тут же сообщили бы мне.
— Столько чертовой суеты, — Морланд скорее размышляя вслух, чем обращался к своему сыну. — Я не помню, чтобы ваша мать запиралась в спальне за неделю до того, как она ожидала Эдуарда или тебя.
— Но впереди не неделя, а всего три дня, отец, — сказал Роберт примирительным тоном. — Некоторые леди начинают готовиться к родам за многие недели.
— Не вздумай поучать меня, как ведут себя все эти знатные дамы, — снова повысил голос Морланд. — Может, я и простой овцевод, но знаю обо всех премудростях светской жизни больше тебя. Я останавливался в их поместьях очень часто: у лорда Эдмунда, лорда Бедфорда, упокой, Господи, его душу, у герцога Хамфри, герцога Йоркского. Я знаю их, и они знают меня. Эдуард Морланд? Да, да, конечно, это человек известный, так они скажут. — Роберт кивал, не перебивая отца. Морланд тем временем продолжал: — И король, сам король. Мы все стояли плечом к плечу, когда отправлялись во Францию. Король Гарри, — вот как мы его называли. Мы были его плоть и кровь, он знал, как заставить себя любить. Великий король, великий солдат, а знал нас всех по именам, как если бы нас была горстка людей. Мы и он — вот как мы себя чувствовали. И мы били французов, хотя их было в десять раз больше на поле боя, чем нас.
Роберт слышал эти рассказы уже много раз, и не только от своего отца, но и от любого, кто считал себя ветераном французских войн. Это время они никак не могли забыть, потому что оно было исполнено славы и триумфальных побед. «Старые добрые деньки», — так они его называли.
— И однажды я встретил королеву, но не во Франции, а позже, в Англии. Королева Екатерина, Екатерина Валуа. О, она была красотка, самая красивая дама, которую мне доводилось видеть, и она была очень молоденькая. Она знала только несколько слов по-английски, а я не умел говорить на французском, поэтому я не знал, что она рассказывала, но у нее был голос, который можно было слушать хоть целый день. Как птичка, да, она была похожа на птичку, — воспоминания затуманили его лицо. — Но она оказалась испорченной, несмотря на всю свою красоту, изменщицей и предательницей, как все французы. Помни, Роберт, что дьявол может являться в ангельском обличье, чтобы одурачить человека. Будь всегда начеку. А она — она умерла, о, королева Екатерина. Умерла в монастыре, где, благодарение Богу, им удалось спасти ее душу, душу порочного создания.