— Давай будем проще. Если можешь рассказать — расскажи. Если это, разумеется, не военная тайна.
Толик почесал свою скверно выбритую ржавую щеку, ярко-розовое в рыжих пятнышках ухо, а потом — и затылок.
— Да ничего сложного. Приходи в контору по найму, там тебе все и расскажут в подробностях. Только бабки нужны, хоть тыщенку баксов. Теперь без этого никуда. Надо получить паспорт моряка — это долларов сто. Санитарный паспорт — еще сто. Международный сертификат — ну, сертификат, может, баксов в восемьдесят обойдется. Еще справки кой-какие. А, чтобы все это оформление проходило быстро и лучшим образом, — сам понимаешь, надо платить. Тут платить, там платить. Так и живем. Лучше контору искать прямо в Одессе, здесь тоже есть, но лучше там. Могу подсказать к кому идти… Так зачем это тебе вообще понадобилось? Вам что, здесь плохо?
На всякий случай я постарался вложить в улыбку побольше дружелюбия и покорности челобитчика:
— Я, конечно, понимаю, что от себя никуда не убежишь… Но вот ты, скажем, везде побывал, многое посмотрел. В Рио-де-Жанейро был?
Видимо мое простосердечие показалось ему смехотворным, он даже фыркнул несколько раз в свою широкую ладонь, подпиравшую щеку:
— И что: Рио-де-Жанейро? Одна улица разукрашена почем зря. А вокруг грязь, нищета, зараза.
— Понятно, тебя уже ничем не удивить.
— Да… Поднадоело. Лучше так вот, возле телика посидеть. Возраст, конечно. Скоро уже и сороковник. Но ты тоже ведь не мальчик.
— Да, мы с тобой почти ровесники. Так что, ты с морем подвязываешь?
— М-м… пока нет. Жить-то на что-то надо. А там я как-то и привык, и… что я здесь буду делать?
— Телик смотреть.
— Ну!
— В общем, спасибо. Значит, деньги, в Одессу, в контору. Медосмотр там какой-нибудь пройти, да?
— Я же сказал, если денег будет достаточно, никто тебя медосмотрами силовать не станет.
Я встал со стула, грезящем о великородных седалищах.
— Что ж, спасибо еще раз. Ухожу. А твои где, куда жену с сыновьями спрятал?
— A-а… — он махнул рукой, и в качестве маскирующего какие-то чувства маневра поднялся потягиваясь со своего телезрительского насеста. — Пошли… На оптовку пошли. С тещей еще. Какие-то шмотки выбирать. Ну, пусть идут, правильно?
На этом встреча наша завершилась. И хотя информацию мне удалось добыть не Бог весть какую объемную, я уже знал, о чем говорить Степану. Все как и всегда сводилось к одному: надо действовать, надо ввязаться в драку, нужно приложить какие-то первоначальные усилия, чтобы тугоухие и подслеповатые парки приоткрыли тайность тебе сотканной судьбы.
Два лестничных марша вниз я преодолевал как-то уж очень медленно, ступенька за ступенькой, разглядывал экспрессивные разноцветные надписи на крашеной зеленой масляной краской высокой стенной панели. «AC&DC», «Витя Ц., мы тебя помним», «Юлька — соска». К последнему известию прилагалась иллюстрация. Наконец грязные бетонные ступени закончились, и я оказался перед своей дверью.