Павел вспомнил слова Петра Завьялова: «Кое-кого надо гнуть силком!» Обормот! Разве таких согнешь!
— Нет, Афоня, я плохого о тебе не подумал. И не подумаю! — ответил он Соснину.
* * *
Оказалось, что в колхозе всего два коммуниста и девятнадцать комсомольцев. Комсомольцы на собрание явились все, а коммунистов не было. Ходившая по домам растрепа-техничка в грязном комбайнерском комбинезоне сказала:
— Учительница в район уехала, а Егор Кудинов без задних ног валяется.
— Болен?
— Рана открылась опять.
— Он кто?
— Кузнец. С финской у него нога не в порядке. Как простынет, так она у него и начинает нарывать.
— Надо бы с ним увидеться.
— Вот прохворается. Начинать будем?
— Нет. Давайте подождем председателя.
За Василием Васильевичем дважды посылали техничку, и она приходила ни с чем.
— «Я, — грит, — не комсомолец», — объясняла. — Мясны пельмени с Домной стряпают.
— Поди скажи еще раз, что уполномоченный вызывает.
— Да не пойдет он. Сроду никаких уполномоченных не признает, кроме Андрея Ильича Светильникова.
«Как же тут этот товарищ Кудинов работает, или не стыдно перед народом? Впрочем, здоровье у него, видать, не ахти. На леченом коне далеко не уедешь».
— Давайте начинать, — твердил Афоня.
Павел стукнул ребром ладони по некрашеному, исписанному фиолетовыми чернилами столу.
— Давайте.
Избрали президиум, председателя, секретаря, объявили повестку дня: «О задачах комсомольской организации села Рябиновки». И переглянулись. Афоня растерянно спросил:
— А кто доклад будет делать?
Девчонки засмеялись:
— Горюшко-секретарь! Супонь затянул, а оглоблей нету. Пусть Крутояров говорит. Послушаем.
— Давай начинай, Павел, — совсем засмущался Афоня. — Мне это секретарство… У рук сроду не было…
— Вот что я думаю, товарищи комсомольцы, — заговорил Крутояров. — Плохо нам сейчас, очень плохо… Но, как бы вам сказать, что кровянит, то и дороже. Правда? А? — Павел, как и Афоня, начал краснеть. Он вспомнил утро и мысли свои о бегстве из Чистоозерья. Смущения его никто не заметил, и в наступившей тишине прозвучал голос опять все той же веснушчатой:
— Ты дело говори, Крутояров. Мы ждем.
— А дело такое, — успокоился Павел. — Жить надо начинать по-новому. Молодежи в деревне немало, но огонька нет… Инициативы никакой… Давайте вот обсудим такие вопросы, как культура села, ну хотя бы развитие самодеятельности… Да и об учебе надо думать, раз война помешала.
— На голодный-то желудок?
— Бросьте вы! — обиделся Павел. — Что мы одним желудком живем, что ли? Только и радости?
— Если бы одним жили, давно бы кончились.
— Без еды тоже худо, Крутояров.