Она машет рукой в воздухе.
– Кто-то в этом доме. Мне нужна практика. Я все еще учусь.
Я успокаиваюсь.
– И все же, должно быть, ты довольно хороша.
– Хороша, – улыбается она. – С каждым разом становлюсь все лучше.
– Прости меня, – говорю я. – Не знаю, что со мной такое, но, кажется, я забыла твое имя.
– Вскоре ты вспомнишь его, – загадочно отвечает она, жуя кончик кисти. Я чувствую, как заливаюсь краской – она так добра, и, несмотря на то, что она сказала, я понятия не имею, как ее зовут. Как же я невнимательна.
Дверь в мастерскую открывается, принося с собой цветочный бриз, пьянящий и сладкий. Входит худенькая девушка с лохматыми каштановыми волосами, за спиной у нее висит гитара. Она щурится на меня своими пронзительными зелеными глазами в замешательстве.
– О, – говорит брюнетка. – Я не подумала, что ты будешь занята. Не ожидала, что она окажется здесь.
Художница хихикает.
– Она не останется, – отвечает она со своего места, сидя на обветренной скамейке из красного дерева.
– Понятно. – Брюнетка идет и становится за спиной у художницы, смотрит на холст. – Прекрасная работа, как всегда.
– Спасибо, – отвечает художница, улыбаясь. – Я еще не закончила.
– Я могу взглянуть? – спрашиваю я.
Художница хмурится, заправляя свою светлую челку за ухо.
– Не уверена. – Она склоняет голову, прислушиваясь, а затем вздыхает. – Ну, хорошо. В конце концов, полагаю, что время пришло.
Я встаю, волна боли прокатывается через сведенные судорогой мышцы в правом боку. Интересно, как долго я здесь сидела? Как вообще я сюда попала?
Художница разворачивает холст в мою сторону.
Она нарисовала девушку с короткими, тесно-русыми волосами и серо-зелеными глазами, парящую в небе на закате дня над пустой крышей собора. За ее спиной растут крылья мерцающих оттенков почти каждого цвета, который мне только известен.
Я резко поднимаю голову, чтобы посмотреть на художницу.
– Ты ошиблась, – говорю я, ведя себя грубо, но чувствуя необходимость сказать об этом. – Ты нарисовала себя.
Она выгибает бровь, забавляясь.
– Разве? – спрашивает она, серо-зеленые глаза сияют. Вторая девушка тоже находит в этом что-то забавное. Она обнимает художницу за талию, мягко посмеиваясь.
– Да, – настаиваю я.
С драматическим вздохом она тянется к мольберту и достает зеркало.
– Ладно, тогда как бы нарисовала ты? – спрашивает она.
Я решаю повеселить ее, поднося зеркало к глазам.
И в одно мгновение я вспоминаю.
– Кайли, – шепчу я.
– Теперь я нечто большее, чем имя, – отвечает она, широко разводя руками.
Мое горло сжимается. Неожиданно я в ее объятиях, вдыхаю ее жасминовые духи.