Мрачный Рамм, подтащивший для себя к чайному столику третье кресло, тихонько вздохнул и снова запустил пальцы в густую шерсть пса, тихо млевшего от хозяйской ласки. За пару лет спокойной жизни простым охотником милорд успел прочно позабыть о таких неизменных спутниках богатства, как зависть, лесть, обман, предательство. И теперь не мог скрыть разочарования, открывая их для себя заново.
— Вот он!
Вошедший в кабинет Зигель осторожно, как величайшую ценность, поставил на каминную полку обернутый в кусок бархата портрет и бережно снял ткань.
Так, значит, он все-таки рисовал портреты, этот скрытный лекарь, приставленный к принцессам, вздохнул я, восхищенно разглядывая картину. Так вот почему он так испугался моего вопроса и замкнулся в себе — решил, что нечаянно выдал своего господина. А раз он так решил… стало быть, консорт отлично осведомлен и о его работе, и о его необычайном таланте.
Таланте с большой буквы, иначе я не могу сказать, хотя особым знатоком искусств себя вовсе не считаю. Нет, я, разумеется, сумею отличить мастеров старой школы от новомодных художников, так для того в меня и вталкивали столько лет наставники всевозможные знания и умения.
А вот магии здесь нет, но кто возьмется утверждать, что великий талант сам по себе не является магией? Только более редкой и совершенно неизученной. Иначе как объяснить, что даже я, видевший этих девушек вблизи, на миг попал под обаяние нарисованной красавицы, чудесным образом собравшей в себе все их черты?
— Ну? — нетерпеливо дернул меня за рукав Зигель. — Это она?!
И как я должен ему отвечать?
— Да что же ты молчишь, в самом-то деле, Тай?
— Что вам сказать… этот портрет необычайно правдив… но… тем не менее именно этой девушки на свете не существует.
— Как это? — немедля возмутился Зигель. — Такого не бывает.
— Бывает, если художника зовут Макквин. Он умудрился втиснуть в один портрет черты всех шести принцесс. Вот, например, ротик явно принадлежит Тине, волнистые волосы Эни или Ниле, они близнецы, а глаза — несомненно Элессит.
— А что здесь от Лесы?
— Вот эта лукавая складка возле губ, еще изгиб шеи и, пожалуй, вот эта удивленно выгнутая бровь. — Я попытался помочь другу, прекрасно понимая, как горит его душа в стремлении узнать хоть немного больше о своей возлюбленной. — Но если бы портрет мог говорить и двигаться, ей бы принадлежал самый звонкий голосок и самая гибкая фигурка. Еще самый живой и непосредственный характер.
— Грег… а ей понравились мои цветы?
— Она была так счастлива, словно получила первый букет в жизни. Хотя… возможно, он действительно первый… кроме нескольких старых слуг, девочки ни с кем не общаются. Однако пора бежать, на празднике мне положено быть рядом с ними, а я вообще ушел без спроса. Думаю, сегодня мы еще встретимся, Рамм, ты же сможешь провести Зигеля как дальнего родича? И в последний раз предупреждаю: меня зовут Тай!