бразовавшуюся полость кладется ветчина. Юный джентльменъ взялъ хлѣбъ подъ мышку и направился къ небольшому трактиру; войдя туда, онъ провелъ Оливера въ заднюю комнату и приказалъ подать себѣ туда пива. Оливеръ, воспользовавшись приглашеніемъ своего новаго друга, принялся съ нескрываемымъ аппетитомъ за трапезу, во время, которой странный мальчикъ время отъ времени внимательно наблюдалъ за нимъ.
— Въ Лондонъ идешь? — спросилъ мальчикъ, когда Оливеръ кончилъ ѣсть.
— Да.
— И квартира у тебя есть?
— Нѣтъ.
— А деньги?
— Нѣтъ.
Странный мальчикъ свистнулъ и заложилъ руки въ карманъ такъ далеко, какъ только позволяли ему его рукава.
— Вы живете въ Лондонѣ? — спросилъ Оливеръ.
— Да… живу, когда бываю у себя дома, — отвѣчалъ мальчикъ. — Тебѣ, я думаю, хотѣлось бы найти такое мѣстечко, гдѣ ты могъ бы провести ночь… правда?
— Да, — отвѣчалъ Оливеръ. — Съ тѣхъ поръ, какъ я ушелъ изъ провинціи, я ни разу еще не спалъ подъ крышей.
— Ну, не три своихъ глазъ изъ-за такихъ пустяковъ, — сказалъ юный джентльменъ. — Сегодня вечеромъ я думаю быть въ Лондонѣ; я знаю тамъ одного очень почтеннаго стараго джентльмена, который дастъ тебѣ квартиру моментально и никогда платы не спроситъ… разумѣется въ томъ случаѣ, если тебя приведетъ знакомый ему джентльменъ. А не знаетъ онъ развѣ меня? О, нѣтъ! Ни капельки! Ни въ какомъ случаѣ! Разумѣется нѣтъ!
Юный джентльменъ улыбнулся, какъ бы желая показать, что въ маленькихъ отрывкахъ его фразъ заключается крайне игривая иронія, и довольный собой залпомъ докончилъ пиво.
Неожиданное предложеніе ночлега было слишкомъ соблазнительно, чтобы отказаться отъ него, тѣмъ болѣе, что непосредственно за нимъ слѣдовало увѣреніе въ томъ, что старый джентльменъ безъ сомнѣнія доставитъ Оливеру какое нибудь мѣстечко и въ самомъ непродолжительномъ времени. Это привело къ дружеской и откровенной бесѣдѣ, изъ которой Оливеръ узналъ, что друга его зовутъ Джекъ Доукинсъ и что онъ пользуется исключительнымъ расположеніемъ и покровительствомъ упомянутаго выше джентльмена.
Нельзя сказать, чтобы наружность мистера Доукинса говорила особенно въ пользу удобствъ, доставляемыхъ его патрономъ тѣмъ, которыхъ онъ бралъ подъ свое покровительство; но такъ какъ онъ говорилъ все время легкомысленно и несвязно, а затѣмъ совершенно откровенно сознался въ томъ, что товарищамъ своимъ онъ больше извѣстенъ подъ названіемъ «ловкаго Доджера {Dodger — плутъ.}», то Оливеръ рѣшилъ, что онъ, вѣроятно, очень беззаботенъ и расточителенъ, а потому благодѣтель его махнулъ на него рукой. Находясь подъ такимъ впечатлѣніемъ, онъ втайнѣ рѣшилъ, что онъ постарается какъ можно скорѣе внушить старому джентльмену хорошее мнѣніе о себѣ. Если же Доджеръ окажется неисправимымъ, въ чемъ онъ былъ почти увѣренъ, то постарается отклонить отъ себя честь дальнѣйшаго знакомства съ нимъ.