— Наши секвойи против него — одуванчики, — негромко сказал Голт. — А ведь это после той самой бури, с которой мы разминулись!
— Ну и что?
— Ничего… Просто, когда видишь дерево такого размера — это впечатляет…
— Тебе что — деньги за него заплатят?
Голт поморщился.
— Вопрос по существу… Ладно, топаем.
— Не нравится мне, что недотепа остался один в корабле.
— Слушай, — Голт обернулся к Молпри, — что тебе дался этот мальчишка?
— Не люблю… придурков.
— Ты мне баки не забивай, Молпри. Пэнтелл совсем не глуп — на свой лад. Может, из-за этого ты и лезешь в бытылку?
— Меня от таких воротит.
— Не выдумывай — он симпатичный парень и всегда рад помочь.
— Ага, рад-то он рад, — пробурчал Молпри, — да не в этом штука.
Сознание медленно возвращалось к умирающему сердцемозгу. Сквозь бессмысленные импульсы разорванных нервов прорывались сигналы:
— Давление воздуха ноль — падает… давление воздуха сто двенадцать — повышается… давление воздуха отрицательное…
— Температура — сто семьдесят один градус, температура — минус сорок. Температура — двадцать шесть градусов…
— Солнечное излучение только в красном диапазоне… только в синем… в ультрафиолетовом…
— Относительная влажность — бесконечность… ветер северо-восточный, скорость — бесконечность… ветер снизу вверх вертикально, скорость — бесконечность… ветер восточно-западный…
Дерево решительно отключилось от обезумевших нервов, сосредоточившись на своем внутреннем состоянии. Оценить его было несложно.
Думать о личном выживании бесполезно. Но еще можно принять срочные меры и выиграть время для спорообразования. Не тратя ни секунды, дерево включило программу экстренного размножения. Периферические капилляры сжались, выталкивая все соки назад, к сердцемозгу. Синапсические спирали распрямились для увеличения нервной проводимости. Мозг осторожно проверял: сначала — жизнеспособность крупных нервных стволов, затем — сохранившихся участков нервных волокон; восстанавливал капиллярную сеть; разбирался в непривычных ощущениях: молекулы воздуха соприкасались с обнаженными тканями, солнечное излучение обжигало внутренние рецепторы. Надо было заблокировать все сосуды, зарастить капилляры — остановить невосполнимую потерю жидкости.
Только после этого древомозг смог заняться самим собой, пересмотреть глубинную структуру клеток. Он отключился от всего разрушенного и сосредоточился на своем внутреннем строении, на тончайшей структуре генетических спиралей. Очень осторожно дерево перестраивало все свои органы, готовилось произвести споры.
Молпри остановился, приставив руку козырьком ко лбу. В тени необъятного выворотня маячила высокая тощая фигура.