— Ну что, доволен собой?
— В общем, да.
— И ты ничего не соображаешь?
Он в ярости катапультировался с кровати и в бешенстве принялся ходить взад-вперед по комнате.
— Это я вчера вечером осчастливил Мелинду, а не ты.
— Вы, наверное, заблуждаетесь.
— Ты полный идиот! Это мое изобретение, сономегафор, заставил ее взметнуться на седьмое небо.
— Вы слегка преувеличиваете…
— Ты раньше слышал, чтобы женщины так кричали под тобою? Не лги себе. Не хочешь ли ты убедить себя в том, что Мелинда хоть минуту провела бы с тобой до того, как ты стал Адамом бис? И вообще, у тебя были-то женщины раньше?
Мне нечем было крыть.
— Вот так! Это мой гений привел в восторг Мелинду вчера вечером. Это сделал я и только я.
— Но все же с ней в постели был я…
— Нет. Ты был там и всё же то был не ты. Доказательство — она исчезла, как только ты вновь стал самим собой.
— Когда я заговорил?
— Да, несчастный! А ведь я тебе сколько раз втолковывал, чтобы ты молчал. Как только ты открываешь рот, ты выдаешь свои мысли и тем самым выдаешь себя прежнего. А я не могу это контролировать. И это абсолютно мне не интересно. Впрочем, ты сам мог убедиться, какие от этого могут быть последствия.
Охваченный смятением, я уже не был уверен в своем счастье.
— Мелинда еще вернется?
— Если будешь молчать, да.
— Буду.
— Вставай, собирайся. Пора завтракать.
Когда дверь за Зевсом захлопнулась, я еще несколько минут понежился в постели — где найдешь лучшее место, чтобы перебирать в памяти приятные воспоминания. Затем приступил к своему туалету, каждое утро отнимавшему у меня добрый час с тех пор, как Зевс внес столько сложностей в мой организм. Покончив с этим, я открыл платяной шкаф и вдруг словно оказался в грезах, которые только что переживал: все полки были пусты, все мои вещи исчезли. Чтобы успокоиться, я закрыл дверцы шкафа и громко засмеялся — сейчас я проснусь и все будет на своих местах. Я снова приоткрыл шкаф: ничего! Ни верхней одежды, ни нижнего белья! Не осталось ни малейшей тряпки, чтобы прикрыть мое тело.
Решив, что прислуга что-то перепутала, я завернулся в простыню и отправился в крыло дома, предназначенное для челяди.
— Вы забыли принести мне белье, — заявил я, входя в комнату, переполненную прачками.
Ко мне подошла главная кастелянша с блеклым, серым, изношенным лицом, которое явно требовало стирки.
— Господин Лама распорядился, чтобы вы больше не носили никакой одежды.
— Что-о-о?
— И он приказал забрать у вас все простыни.
Решительным жестом она сорвала с меня импровизированное платье. Остальные женщины прыснули со смеху. Покраснев из-за своей наготы, я бросился назад, к спальне, однако та оказалась запертой на ключ.