– Нам вовсе не надо об этом говорить, я не собиралась поднимать эту тему. У меня тоже есть плохие воспоминания, и нет желания их ворошить. Прошу, давай забудем. – Рио попыталась снять рубашку, чтобы отвлечь Люка, но он остановил ее и сел рядом на кровать.
– Нет, лучше я расскажу. Хочу, чтобы ты все знала обо мне, это очень важно, – пояснил маг, и Рио неохотно кивнула.
Если уж Люк считает это важным, не может же она отказать ему в праве выговориться. Он слишком ей дорог.
– Мне не так уж много известно. Мать отравила представителя семейства делового конкурента. Но на сей раз пострадал не сам соперник, а его любимая дочь. Бедняга был безутешен; жена покончила жизнь самоубийством, сын – брат девочки – стал законченным алкоголиком, хоть в то время этот недуг называли по-другому. Семья лишилась всего.
Рио дотронулась до руки Люка в безмолвном сочувствии. Ей не хотелось прерывать его исповедь. Иногда лучше вскрыть рану, чтобы вытравить инфекцию.
– Ты, конечно, понимаешь, что я слышал эту историю не из первых уст, а от слуг моей приемной семьи. Мать заставили отказаться от ублюдка, и меня пристроили в другой дом. – Люк уставился вдаль, как будто видел ужасные картины прошлого на киноэкране разума. – Прошло несколько лет, но перед тем, как мне исполнилось десять, безутешный отец нашел, что искал: он обнаружил способ наложить ужасное проклятье, но вместо того, чтобы использовать его против семьи, которая отняла у него все, он решил отобрать у них любимого мальчика.
Люк так горько рассмеялся, что Рио задрожала и обняла его. Маг погладил ее по волосам и продолжил:
– Я уже давно забыл точную формулировку проклятья, но никогда не забуду итог. Несчастный решил заставить меня страдать из-за злобных деяний моей семьи. Я всегда буду ходить по краю между спасением и гибелью. Мститель скрепил волшебство моей кровью. Бедный безумный ублюдок пообещал меня силам тьмы. – Люк фыркнул: – Сегодня это кажется слишком театральным: «Он пообещал дитя силам тьмы». Как реплика из второсортного фильма ужасов. Но это произошло на самом деле. И только постоянная бдительность не дает мне лишиться души. Только показывая, что я готов помогать другим, а не вредить, быть щедрым, а не эгоистом, я сохраню себя. То есть я выживу, сохраню душу, только став полной противоположностью всего, что представляли собой Борджиа.
Он притянул Рио на колени, крепко обнял и уперся подбородком в макушку. И Рио почувствовала колебания мужской груди, будто ужасная правда, скрытая в его душе, рвалась на свободу.
– Безумец хотел причинить ту же боль, что испытал сам? Ребенок за ребенка? – дрожа, уточнила Рио. Как ни странно, была в этом какая-то ужасная справедливость, хоть и с извращенной точки зрения.