- Да, говорят, и волки бродят! - простодушно брякнул телохранитель.
Красное, налитое лицо Бориса одрябло, стало серым.
Воротясь в Кремль, поспешил собрать Думу. Самых толковых и решительных: бояр Трубецкого, Голицына, Салтыкова, окольничих Шереметева, Морозова, Басманова, троих Годуновых - Дмитрия, Ивана, Семена.
- Казна пустеет, голод не убывает. Что делать? Почему нет никакого толку от хлебных раздач? Я приказал боярам и всем монастырям продавать хлеб по старой цене.
Почему люди мрут?
Все молчали, и тогда сказал дворецкий Семен Годунов:
- Вся Россия в Москву сбежалась. Деньги за так дают!
Хлеб за так дают!
- Надо останавливать людей! На местах кормить.
Разве я не посылаю деньги в города? В один Смоленск дадено двадцать тысяч! И где хлеб, который должны свозить в Москву?
- Разбойники, государь, как волки вокруг стен, - признался Басманов. Никаких сил нет всех разогнать.
Не доходит хлеб до Москвы.
Борис Годунов закрыл глаза: вот оно его добро, злом обернулось. Дьявол стоит за плечами. Все разумное - в глупость, золото - в прах, благородное - в пакость.
- Нынче раздачу не уменьшать, а завтра прекратить вовсе, - сказал Годунов и поглядел на князя Трубецкого. - Никита Романович! Тебя прошу: прикажи приставам собирать померших. Пусть заворачивают в саван, обувают в красные коты и хоронят в скудельницах. Все за мой государев счет... Уж тут-то, чаю, своровать будет нечего...
Ночью к Борису пришел тот же стольник, что был утром, Мезецкий.
- Великий государь! Три луны на небе!
И Борис шел, смотрел, как с обеих сторон верной, налитой светом луны стоят две неверные, смутные. И однако же их было три.
В Курске уродились хлеба невиданные. Везли зерно и муку с окраин государства, купленное за рубежом. Все ометы старые были обмолочены. Наконец-то наказаны были те, кто, скупая хлеб, собирался распухнуть от золота. Стоимость четверти упала до десяти копеек, неимущим же хлеб давали даром.
И все же гора добрых дел не в силах перебороть черного алмаза, сокрытого в недрах горы. А может быть, и единой песчинки черной.
Шел 1604-й год.
Февральская поземка принесла в Москву удивительную, совсем непонятную весть. Донские казаки побили Семена Годунова, шедшего в Астрахань. Сдавшихся в плен стрельцов казаки отпустили с наказом:
- Борис, похититель трона! Жди нас вскоре в Москве с царевичем Дмитрием!
- Я хана жду, - сказал строго Борис. - Казакам бы о спасении русских людей думать, а не об их побитии. То говорили вам, наверное, воры из шайки злодея Хлопка?
- Кто его знает! - мялись стрельцы. - Не побили нас до смерти. Мы и рады.