Ну вот, еще одна версия…
— Так что? Устроишь встречу?
Люба призадумалась, а потом залихватски махнула рукой:
— А, ладно! Поехали ко мне домой. Коля сегодня приедет на обед, там и поговорите без лишних ушей.
— Спасибо, Любаша! — искренне поблагодарила я.
Гочкина отпустила своего шофера с машиной, мы уселись в мой «Фольксваген» и отправились в коттеджный поселок Сабуровка, километрах в десяти от Тарасова. Там у четы Гочкиных был дом, а квартиру в центре города они оставили двадцатилетнему сыну. Всю дорогу до Сабуровки Люба пересказывала мне похождения этого юного шалопая. То он организовал на дому фотостудию и устроил кастинг моделей, то налил полную ванну дешевого шампанского, чтобы произвести впечатление на девочку, но залил соседей… Гочкина была отличной матерью — в меру строгой, не требовала от своего великовозрастного ребенка быть идеальным. «Пусть перебесится, а потом женим дурака — и будет как все люди!» — сделала вывод Любаша, когда мы подъехали к дому. Если бы все родители с таким пониманием относились к возрастным закидонам своих детей!
Дом был огромный и прохладный. Я устроилась в кресле в гостиной, давая отдых усталым ногам. Любаша переоделась и отправилась на кухню давать указания домработнице.
— Ух, устала! — сообщила Гочкина, возвращаясь и падая в соседнее кресло. — Бедная Оля, как она там на кухне у плиты в такую жару!
Я вспомнила тетины пироги, которые все еще ждали меня дома, и вздохнула. Любаша приняла мой вздох за сочувствие к прислуге и сказала:
— Я себе слово дала, Жень, что к плите больше никогда не встану. Я ведь повариха, окончила училище. Работала в столовой, а Колька ко мне женихаться ходил. Один раз пять порций котлет съел, лишь бы меня каждый раз видеть, — Люба захихикала, вспоминая молодость. — Сколько мы пережили, страшно вспомнить. Как его подстрелили, а я как раз в роддоме лежала… А потом его посадить хотели, он скрывался полтора года, а я в две смены работала, Игорек уже в школу пошел… Так что, когда все у нас наладилось, Коля с меня взял слово, что у плиты я больше стоять не буду. Ну, приходится держать, раз дала… А, вот и он!
Послышался звук подъехавшей машины, и вскоре в гостиную вошел Николай Аркадьевич — полный мужчина сильно за сорок, с грубым простецким лицом и умными серыми глазами.
На ходу он расстегивал пуговицы на рубашке и ворчал:
— Жара, сил нету… Люба, жрать давай. Мне еще в три места сегодня…
Увидев меня, Гочкин напрягся и поспешно застегнулся.
— Здравствуйте, Николай Аркадьевич. Простите за беспокойство. Меня зовут Евгения Охотникова, у меня к вам всего несколько вопросов о Георгии Киприанове…