К концу того года Джой, благодаря содействию Ральфа, подписала документ о расторжении брака с Джефри, который положил конец его вымогательствам.
До его гибели я лишь однажды видела Джефри. Он ждал своего адвоката — тот запаздывал уже на полчаса — в тихой приемной конторы Ральфа. От семи лет потребления «божьей травки» — или чего там еще — он стал грузным, почти безучастным ко всему. С трудом верилось, что этот человек совсем недавно истязал Джой, которая за годы ссылки с ним лишь отточила ум и коготки. От его пресловутой жестокости не осталось и следа. И если правда, что он терзал Джой в прошлом, теперь не вызывало сомнений, что в конечном итоге он, а вовсе не она, оказался проигравшим и поверженным в прах.
Его спутницей была какая-то девчонка, довольно неряшливого вида, лоб ее был облеплен маленькими розовыми прыщами, словно мухами. Может, это следствие наркотиков, которыми он ее пичкал? На вид ей не было и восемнадцати. Длинные ноги, костлявое тело, затянутое в комбинезон ярко-зеленого цвета, придавали ей сходство с кузнечиком и усиливали энтомологические ассоциации. Вдобавок, она была чрезмерно суетлива. Вид у нее был такой, словно она ожидала, что в тихие, обшитые деревом апартаменты юридической конторы с минуты на минуту ворвется полиция. Звали ее Марин, как и округ в Калифорнии.
Вспоминая эту странную парочку, я испытываю ностальгию по шестидесятым годам и тому маленькому ручейку изгоев-неудачников, который и в семидесятые продолжал следовать контркультуре. Хочется надеяться, этой девочке удалось хоть чуть-чуть поправиться, работая в Силикон-Вэлли. Я слышала, многие из них кончают этим.
Джефри погиб год спустя во время пожара на Родео-драйв, погиб нелепо: хотел спасти какого-то попугая, который умел произносить фразу «Что знал президент и когда он узнал об этом?» Джой, рассказывая эту историю, замечательно подражала голосу попугая.
В тот же год она закончила работу над первым вариантом своей второй книги — «Ответный поцелуй судьбы», которую отдала издательству Мэноффа, одному из самых известных в Нью-Йорке; к этому времени относится и ее роман с редакторшей Изабель Суонн, изящной и рыжеволосой, словно только что сошедшей с полотен прерафаэлитов. Если верить статье в журнале «Тайм», посвященной молодым женщинам-редакторам, Изабель — помимо красивой внешности — обладала даром сотворить бестселлер из любой книги. По ней сходила с ума половина нью-йоркского литературного мира, но добиться взаимности удалось одной Джой.
Каждый вечер около половины девятого — к тому времени я успевала накормить Ральфа и детей — Джой звонила мне, чтобы, по ее выражению, «отчитаться» перед тем, как идти куда-нибудь с Изабель, которую патологическое трудолюбие задерживало в офисе до девяти часов вечера. И после напряженного, заполненного бесконечными хлопотами дня звонки Джой были для меня настоящим отдохновением, глотком свежего воздуха.