– В общем, так, Уача… – Григорий вдруг махнул рукой, – впрочем, какой Уача, буду тебя по-русски звать Царем. Согласен?
– Ав! – говорю. А чего мне не соглашаться, если мое настоящее имя и означает царь?
– Вот и договорились. Игис мне все рассказала. Понимаешь, в чем дело, собака, отец девчонки против тебя настроен. Вернее, не то чтобы против, а для их семьи лишний рот хуже пистолета. Бедно они живут, самим жрать нечего, а еще тебя телк
акормить. Не потянут они. Врубаешься?
– Ав! – грустно говорю я.
– Ну и молодчина. Ты, главное, не расстраивайся. С голоду не помрем. Будешь теперь жить у меня. Не против?
Я обернулся, посмотрел на Игис, она потупила взгляд и утирала слезы. Затем присела рядом со мной на корточки и стала меня целовать, нашептывая «рахаман-рахаман-рахаман»… Я догадался, что это слово номер десять – прости
[4].
– Прощения у тебя просит, – перевел мой новый хозяин. – Говорит, мечтала о собаке, но отец не разрешает. Она и привела тебя в город, нового хозяина найти. Я ей сказал, чтобы сильно не переживала, будет к нам в гости приходить.
– Ав! – ответил я и лизнул девчонке щеку.
Неожиданно Игис встала и, не оборачиваясь, зашагала по тротуару.
– У меня, правда, тоже, царевич, сильно тут не попируешь, – объявил Григорий, – но с голоду не помрем. Будешь мне помогать по работе, я смотрю, ты собака ученая. Петь умеешь?
– У-у! – честно признался я.
– Ничего, научишься! – улыбнулся Гриша.
Мне вот интересно, как они догадываются о моих ответах? Григорий разговаривает со мной так, словно мы с ним в одном питомнике выросли. Все понимает. Впрочем, а чего это я так удивляюсь? Что тут понимать? «Ав» да «у-у». Ну, еще, конечно, есть слово «Ав-ав-ав!», обозначающее «радугу». Но, кроме нас с Сашкой, о нем никто и не знает. Это наш с ним секрет. Ладно, разберемся. Главное – язык Григория понимаю, а это уже полдела. Чувствую, придется мне здесь поработать певцом-музыкантом. Такого поворота в своей карьере я никак не ожидал. Но выживать-то как-то надо? Захочешь жить, запоешь и затанцуешь, как Майкл Джексон.