– Кто-то из вас сегодня станет обладателем плоти, которой вы будете отвратительны, – произнесла она громко, глядя на толпу сквозь пелену слез. – Чьи-то руки будут дотрагиваться до тела, которое в тот момент будет почти мертвым. Стоит ли это удовольствие ваших денег? Видимо да, раз владельцу этого заведения удалось создать такой ажиотаж. С самого детства я мечтала о свободе, но постоянно находились люди, которые лишали меня возможности расправить крылья. Я знаю, что после этой ночи меня не ждет ничего хорошего… Мне придется забыть о своей давней мечте, быть рядом с человеком, которого я смогла полюбить. Он сделал меня товаром и выбросил, как кусок мяса на съедение бешеным псам. Торгуйтесь дальше, стремитесь залезть под мое одеяло, а на утро вернитесь в свой холодный дом, в котором давно поселилась пустота! Ведь именно от нее бежит каждый из вас в эту помойку! Продолжайте, торгуйтесь!
Анна закрыла лицо руками и зарыдала. Несколько секунд в зале царила тишина, но затем чей-то нетрезвый голос произнес:
– Славно сыграно! Есть темперамент! Поднимаю ставку!
И крик о помощи с чьей-то легкой руки мигом превратился в шутку, затерявшись среди смеха и оваций оголтелой толпы.
– Не понимаю, – шептала Анна. – Ничего не понимаю…
Клим командным тоном приказал остановиться, желая подвести итог.
– У нас есть покупатель, господа! Он пожелал остаться неизвестным. Цыпа продана!
«Не честно! Пусть выйдет вперед!», «Мы должны видеть соперника!» – выкрикивали вразнобой разочарованные мужчины.
– Здесь я! – дерзко произнес человек, находящийся в самой гуще событий – прямо по центру зала. Анна узнала его, это был известный в Петрограде шулер – Костлявый, с которым она пару раз сталкивалась за игральным столом.
При выходе из трактира она получила пальто и прошла к автомобилю, возле которого ее ожидал худощавый мужчина с насмешливым взглядом и цепкими пальцами. Вместо приветствия он задорно напел:
– Цыпленок жареный,
Цыпленок пареный
Не мог им слова возразить.
Судьей задавленный,
Он был зажаренный…
Цыпленки тоже хочут жить!
Анна сурово посмотрела на покупателя и, ничего не произнеся, села в автомобиль. Костлявый завязал ей глаза и попросил не ерзать, ей показалось, что сам он в машину не сел. Металлический конь долго петлял, затем остановился, кто-то взял ее за руку и потянул за собой.
– Я могу снять повязку? – уточнила Анна.
– Нет, – ответил знакомый женский голос. Девушка лихорадочно пыталась вспомнить, где она могла его слышать, но ничего не приходило на ум. Ей пришлось подниматься по ступеням, затем войти в дверной проем, после чего было позволено убрать ткань с глаз. Она снова оказалась в гостиничном номере, из которого бежала не так давно, укутавшись в занавеску.