Атлетического сложения ассистенты за считаные минуты сдвинули всю мебель в зале Григория в угол, а у освободившейся стены накачали компрессором и установили полукругом три надувных дивана. Ведущая быстренько всех нас туда рассадила. Следом подскочила тетка-гример и шустро напудрила большой пушистой кисточкой лбы, щеки и носы участников программы, чтобы не было бликов. Потом режиссеру не понравились на заднем фоне полосатые обои с красными пионами, и он приказал ассистентам растянуть за нашими спинами полотно фисташкового цвета.
Дольше всех возились осветитель с оператором. Один то и дело спотыкался о провода своего торшерного хозяйства. Другой никак не мог выбрать удачное место для расположения громоздкого треногого монстра, именуемого кинокамерой, и долго мучил мастера по свету, заставляя бедолагу постоянно передвигать подставки с лампами. Дядька в подтяжках вопреки ожиданиям молча терпел выходки этих двоих.
Наконец приготовления закончили, прозвучала команда: «Мотор!» — и съемка шоу началась.
— Поскольку Тарасовы торопятся, начни интервью с них, потом смонтируем, как положено по сценарию, — дал указание в микронаушник ведущей режиссер. Девушка профессионально сверкнула белоснежной улыбкой и повернулась к нам…
Составленные заранее вопросы были посвящены воспоминаниям и отношениям между семьей Григория и нашей. В большинстве случаев отвечали Ёль с Ролом, а когда обращались напрямую ко мне, то родители Вотара телепатически передавали необходимую информацию, и я повторяла услышанные мысли.
Далее, уже совместно с Соколовыми и Щербаками, нас попросили удивиться «неожиданному» появлению главных героев передачи, изобразить крепкие объятия и, кто как может, всплакнуть. С первого дубля не получилось, сделали четыре. Затем радостно поорали: «Горько!» и похлопали в ладоши, когда дядя Гриша второй раз в жизни сделал предложение любимой женщине, а та снова согласилась выйти за него. Под конец записали несколько крупных и общих планов всех местных жителей, и нас отпустили. Уложились в час с четвертью.
— Перерыв двадцать минут, затем работаем с Щербаковыми! — объявил режиссер.
— С Щербаками! — обиженно поправила Анька.
Лысенький крикун сверился с бумажкой, кивнул: «Да, правильно, простите», плюхнулся на складной плетеный стульчик и обратился к гримерше (по совместительству, очевидно, еще и секретарше): «Лизонька, кофе, будьте любезны».
Так как в запасе немного времени еще осталось, «мама» с «папой» пересели перекинуться парой словечек с Григорием и его бывшей супругой, ныне пребывающей еще и в статусе невесты.