— Что — лицо набили? — недоверчиво спросил Комбат, — но на нём не видно, никаких следов насилия!
— Они появятся потом, после побоев сковородкой и, последующим прочтение лекции, — мрачно заметил Крон. — Так как, он обязательно возразит, пару раз, избиение усилится многократно.
Доцент засиял, как весеннее солнышко, и добавил:
— Полно тебе, Ком! В этих стенах, мужика встретили, как родного: напоили, накормили, но первого действа оказалось больше.
В это время, обсуждаемый сделал очередное усилие, направленное на преодоление земного притяжения, но не смог противостоять возросшей нагрузки и непременно упал бы в лужу, если бы не близстоящий бетонный страж. Его мужик обхватил обеими руками с такой страстью, как будто не видел с детства, или это была любовь всей его жизни.
— Интересно, — задумчиво спросил пустоту Крон, — у него зубы целые, остались?
— Да, — поддакнул Доцент. — Вон, как обрадовался.
— Всё, по пьяни перепутал! — вторил друзьям Комбат. — Столб недавно вкопали, вместо свалившегося коллеги.
Внутри помещения, сизый табачный дым, стоял коромыслом, несмотря на запрещающую надпись, написанную от руки. Замызганный клочок бумаги сиротливо висел на стене, никак не походя на грозное предупреждение. Даже тройной восклицательный знак, добавленный в конце короткого предложения, не возымел должного действия, а дублирующая надпись на английском языке, не воспаляла воображение. Большинство посетителей, из числа завсегдатаев, не догадывалась о том, что это перевод на иностранный язык предыдущего высказывания, а раз мы не заграницей, то нас сие — не касается. Барменша, в грязном переднике, время от времени, пыталась озвучить грозный запрет, но её голос тонул, в звоне пивных кружек. Стаканы не могли звенеть, так как давно вошли в обиход их пластиковые собратья, по определению лишённые права голоса, чего нельзя сказать о пол-литровой посуде. Некоторые, из числа старожилов, ещё помнят те времена, когда пивные кружки, советского образца вышли из обихода: то ли их побили, то ли растащили по домам — обе стороны участников питейного процесса. Трудно, конечно, себе представить, что можно запросто разбить толстенное стекло, или то, что всевозможные тёти Клавы унесли посуду к себе домой. Более правдоподобной, кажется версия клиентского следа, но откуда тогда, взялось повальное воровство, на протяжении десятков лет, никак себя не проявлявшее. Тем не менее, факт остаётся фактом: было время, когда разливное пиво употребляли из пол-литровых банок, предназначенных для маринования огурцов, помидоров и прочих солёностей. Но и тут, дошло до того, что клиенты стали обслуживаться только в том случае, если у них с собой есть собственная тара. Некоторые, не мудрствуя лукаво, пользовались трёхлитровыми образцами посуды. Есть посетители, способные вспомнить, что в те времена, и бар не был баром, и назывался по-другому: «Соки — воды», кажется…