Остальные пятеро, с бородами всех цветов — от черного до сивого, — по обе стороны новдоль стола. Вполголоса переговариваются между, собой, не спуская глаз с двух главных воротил. Вокруг стола хлопочет Ярыгин, покрикивая на официантов.
Наконец все в ажуре. Бокалы наполнены. Официанты по знаку Ярыгина выходят.
Лазебнпков, с трудом вытаскивая из‑за стола свое тучное чрево, встает.
— Уважаемые господа!..
Но его перебивает Жабинов:
— Лука Семеныч! Довольно, что с тобой встретились. Уволь от повинности на холуя твоего смотреть.
Ярыгин, нимало не оскорбись, жестом удерживает доверителя своего от возражений и, обменявшись незаметным взглядом с высоким иконописного вида стариком с длинной седой бородой и побуревшей лысиной, что сидит справа от Жабинова, с достоинством удаляется.
— Уважаемые господа! — вновь возглашает Лазебников трубным голосом. — Надо быть, всем ведомо, что объявлены торги на продажу Николаевского завода…
— Кабы не ведомо, пошто бы ты пас звал? — говорит один из бородачей на ухо другому.
— …Завод один, а нас семеро, — продолжает Лазебников, — Да еще иногородние приплелись. Ну, они не в счет. Им с нами не тягаться. А вот нам не резон друг другу на пятки наступать. Порешили бы дело здесь полюбовно…
— Вишь, старая лиса, никак балычком откупиться хочет! — шепчет тот же бородач соседу.
— …Завод не стоит более той суммы, что заявлена на торги. И ежели мы цену набьем, то лишь к своей невыгоде. Стало быть, надо полюбовно.
— Ты первый отступаешься, Лука Семеныч, — с насмешкою бросает Жабинов.
— Пошто торопиться, Гордей Никитич, — на диво простодушно отвечает Лазебников. — У меня всего и дела, что торговлишка, не как у тебя, и городские хлопоты, и ссудная касса, и откупа. Соображаю, к чему тебе лишняя о|5уза?
— Благодарствую за заботу, Лука Семеныч.
Остальные пятеро молчат. Внимательно прислушиваются.
— Выпьем но единой, — говорит Лазебников, — сыт да пьян завсегда добрее, авось скорей договоримся. Ваше здоровье, дорогие гости!
Гости пьют и закусывают. Похваливают балычок. После второй начинается разговор вполголоса. После третьей — в полный голос.
Только Лазебников и Жабинов молчат, уступая друг другу очередь хода.
Наконец поднимается высокий старик с кирпичной лысиной.
— Уважаемые господа купечество! — говорит он, поглаживая сивую бороду. — Дозвольте по старшинству лет слово молвить.
— Говори, Зиновий Яковлич.
— Уважаемые господа купечество! — повторяет Зиновий Яковлевич. — Полюбовным уговором дела сего решить нельзя. Товар один, а купцов полна застолица. А ить пальцы‑то, — он протягивает жилистую растопыренную пятерню, — у каждого к себе гнутся.