Артём уже выходил, с трудом заправляя свои ватные штаны, а хвост так и не исчез.
На улице был день. Только неясно — тот же или уже следующий день.
Лагерники ретиво мели двор. Во дворе никто не курил и не галдел.
Навстречу из ИСО вышла Мари, увидела Артёма и несказанно обрадовалась, потом наконец догадалась, что его ведут под конвоем, и в той же мере удивилась.
— Куда его? — спросил дежурный.
— А я знаю? — сказал конвойный — по виду будто собирающийся сбежать при первой же возможности.
— Веди в секретариат, там разберутся, — сказал дежурный помощнику.
В ИСО тоже было непривычно тихо и пусто — то ли вообще никого не осталось в кабинетах, то ли все запечатали рты и закрылись.
— Горяинова сюда? — спросил помощник дежурного у секретаря — нервного парня, чуть косого и рано облысевшего: волос у него не было ровно до середины головы, а потом росли очень густо и высоко. От этого секретарь имел вид одновременно и учёный, и придурковатый.
Артёму он был незнаком. Что-то в лице секретаря было такое, что говорило о его недавнем приезде на Соловки. Здесь все были обветренней, взрослее. В глазах у всех здесь отражалось что-то соловецкое, особое.
— Пусть в коридоре… — сказал секретарь; видимо, полные фразы произносить ему было не по должности.
Артёма посадили на лавку в коридоре, помощник дежурного ушёл. Дверь в секретариат оставили открытой, и Артём мог видеть секретаря, а секретарь его.
Этажом выше кто-то пробежал. Этажом ниже зазвенел телефон, но голос человека, взявшего трубку, был не слышен.
Никто не охранял Артёма — он мог, например, пройтись туда и сюда. Ему так казалось. Но он сидел.
Секретаря вызвали в соседний кабинет, и он ушёл. На столе его остался стакан чая. Чай дымился.
Минут через десять раздались шаги — это шла женщина, и Артём эту женщину знал.
Это была Галя. Она была одна.
Артём встал и смотрел в её сторону. Выражение её глаз могло многое объяснить. Он всматривался, но ничего не понял, пока она не подошла.
Остановившись возле Артёма, еле слышно, почти одними губами, она очень быстро сказала:
— Наш побег вообще скрыли. В тот же день, как мы ушли, прибыла московская проверка, много арестов среди соловецких чекистов. Здесь чёрт знает что творится, — Галя смотрела вперёд, мимо Артёма, и только время от времени на миг переводила на него взгляд. — Ни в чём не сознавайся. Кивай на меня, где не знаешь, что сказать. Скажи, что работал на Эйхманиса и по его приказу перешёл работать ко мне. Скажи, что изучали географию и фауну, я вела записи, ты ни во что не вникал. Скажи, что уплыли всего на пятнадцать вёрст. Потом барахлил мотор, потеряли время. Потом обнаружили шпионов и доставили их сюда.