— Месье только мой друг, и я уеду, когда мне будет удобно, по крайней мере, если меня не прогонят силой.
— Хорошо. Мы знаем, месье, что у вас есть другая комната, но это все равно.
Один из сбиров заходит в мою комнату, я следую за ним.
— Что вы хотите?
— Я смотрю на вашу постель, которая отнюдь не разобрана; вы спали с вашей знакомой.
— Какого черта! Я не спал ни один, ни с кем-то еще. Что значит этот шпионаж?
Он возвращается в комнату Блазэн, и они оба уходят, повторив ей приказ выехать в двадцать четыре часа. Я говорю Блазэн быстро одеваться и идти дать отчет обо всем происходящем послу Франции, продолжив ему говорить, что ее зовут Блазэн, что она не замужем, что она торговка, и что она ждет только первой оказии, чтобы ехать в Страсбург, оттуда — в Лион, а из Лиона — в Монпелье. В ожидании, пока она оденется, я иду нанять местную карету и местного лакея. Блазэн идет к послу, рассказывает ему все, как я ей сказал, и возвращается через час, говоря мне, что посол сказал успокоиться и выезжать только, когда ей будет удобно. Я одеваюсь, отвожу ее к мессе, затем с ней обедаю и, не собираясь выходить из-за плохой погоды, провожу весь день возле огня вместе с нею, которая решила занять место в карете, которая отправляется в Страсбург.
В восемь часов приходит хозяин и говорит, что ему отдан приказ дать ей комнату, не примыкающую к моей, и что он должен подчиниться. Она смеется и говорит, что она готова. Я спрашиваю, должна ли она также и ужинать в одиночестве, и он отвечает, что относительно этого ему не дано никаких указаний. На что я говорю, что иду ужинать вместе с ней. Карета в Страсбург отправляется 30-го, и сам хозяин берется заказать ей место. Но несмотря на эту бесславную полицию, я тем не менее ел и спал вместе с ней все четыре ночи, что она провела в Вене. Я изо всех сил пытался вручить ей пятьдесят луи, но она взяла только тридцать, заверив меня, что приедет еще в Монпелье с несколькими луи в кармане. Она написала мне из Страсбурга, и затем я больше ничего о ней не знал, пока не увидел ее сам в Монпелье, как расскажу об этом впоследствии.
В первый день 1767 года я вселился в апартаменты у г-на Шрёдера и направился относить мои письма м-м де Салмур, главной управительнице эрцгерцогини Марианны, и м-м де Старемберг. Затем я пошел повидать Кальзабижи старшего, который работал на министерство, под управлением принца Кауниц. Кальзабижи работал в постели. Все его тело было покрыто лишаями; принц приходил к нему почти каждый день. Я часто ходил к Метастазио, каждый день на спектакли, где танцевал Вестрис, которого молодой император вызвал из Парижа, чтобы видеть, что за прекрасный танец исполняет этот человек. Я видел седьмого или восьмого января императрицу, его мать, возвращающуюся из театра, всю в черном. Все аплодировали. Это был первый раз, когда она появилась на публике после смерти императора. Я встретил в Вене графа де ла Перуз, который добивался у императрицы возврата полумиллиона флоринов, которыми его отец кредитовал Карла VI. Вместе с графом я познакомился с сеньором де лас Казас, испанцем, полным ума и, что редко бывает, без предубеждений