Как было бы хорошо, если бы я курила! — с отчаянием подумала она. Можно было бы хоть как-то успокоить нервы. Какой был хороший день! Но Максу обязательно нужно было все испортить, и, главное, ему хоть бы что!
— Слушай… — Макс заговорил другим тоном, более суровым: — Ты очень ясно определила для меня рамки моих действий во всей этой… всей этой…
— Дурацкой истории! Вот что ты хочешь сказать! — крикнула Клея и, вконец выведенная из себя, чуть не набросилась на него с неожиданной как для него, так и для себя самой, яростью. — Когда ты перестанешь относиться ко мне как к какой-то таблице из твоих глупых компьютеров?
Макс осекся, но продолжал смотреть на нее свысока.
— Извини, — пробормотал он виновато. — Я не… имел в виду…
— Ну, конечно, ты никогда ничего не имеешь в виду, правда, Макс? — презрительно спросила Клея и с такой силой поставила кружки на поднос, что чуть не разбила их. — Ты не имел в виду осложнять себе жизнь нежеланным ребенком! Ты никогда не имел в виду внушать мне, что я никому не нужная грязная дешевка! Ты никогда не имел ввиду попасть в такое тягостное для тебя положение! Ты ни в чем не виноват! — разгоряченная Клея выкладывала все, что у нее было на душе. — И теперь мы обсуждаем решения, к которым пришел твой необычно логичный ум, — по поводу выхода из этой в высшей степени нелогичной ситуации! И ты что, думаешь, я буду подчиняться этим твоим решениям?
— Поставь молочник, — сказал он тихо и устало, — сейчас уронишь.
Клея оторопело посмотрела на маленький фарфоровый молочник в своей сильно дрожащей руке. Только сейчас она с изумлением почувствовала, что ее всю трясет. И тогда, вне себя от ярости, она замахнулась и запустила молочником в Макса.
Уже когда Клея бросала молочник и смотрела, как он летит вверх дном к голове Макса, ее охватило отчаяние от собственной невыдержанности, она была совершенно ошеломлена тем, что может вести себя до такой степени по-детски.
Клея промахнулась — Макс успел ловко пригнуться, и молочник вдребезги разбился о стену. Тысячи мелких черепков со звоном рассыпались по плиточному полу.
Целую вечность они безмолвно смотрели друг на друга. Дело было, конечно, не в молочнике, который был быстро забыт. Чувствовалось, что гроза еще только начинается. Макс был поражен не меньше Клеи. Он смотрел на нее как на незнакомку, причем довольно опасную незнакомку.
— Да что, черт возьми, с тобой происходит? — неожиданно взорвался он. — Какого черта тебе от меня надо?
— Ничего мне от тебя не надо! — почти кричала она. — Мне от тебя абсолютно ничего не надо.