Доктор Борден Тейн, министр здравоохранения и благосостояния нации и бывший чемпион по боксу в колледже, возвышавшийся над всеми, произнес театральным шепотом:
— Да прекратите вы это, ради Христа! — И подошел к Каустону, стоявшему рядом с Уоррендером.
Кто-то с нажимом прошептал:
— Уберите его отсюда!
Другой откликнулся:
— Не может он уйти. Никто не может уйти, пока генерал-губернатор здесь.
А Харви Уоррендер, ничуть не смущаясь, продолжал.
— Рассуждая об иммиграции, — громогласно объявил он, — я вам вот что скажу: публика хочет видеть сочувствие, а не факты. Факты неприятны. Наши соотечественники любят считать, что в стране двери открыты для бедных и страждущих. Они чувствуют себя тогда благородными людьми. Вот только они предпочли бы, чтобы бедные и страждущие, приехав сюда, не мелькали у них перед глазами и не заражали вшами предместья или не пачкали благонравные новые церкви. Нет, господа, публика в нашей стране не желает широко открывать двери иммигрантам. Больше того: она знает, что правительство никогда этого не допустит, а потому можно спокойно кричать, требуя этого. Тогда все будут добродетельны и одновременно ощущать себя в безопасности.
В глубине души премьер-министр признал, что все сказанное Харви разумно, но политически неосуществимо.
— Да с чего же все это началось? — спросила одна из женщин.
Харви Уоррендер услышал это и ответил:
— Это началось, когда мне сказали, что я должен изменить свое управление департаментом. Но должен напомнить вам, что я провожу в жизнь Акт об иммиграции, то есть закон. — Он окинул взглядом фалангу стоявших вокруг мужчин. — И я буду продолжать следовать закону, пока вы, мерзавцы, не согласитесь изменить его.
Кто-то сказал:
— Возможно, завтра у вас уже не будет департамента, приятель.
Рядом с премьер-министром появился один из его помощников — на этот раз лейтенант военно-воздушных сил — и тихо произнес:
— Его превосходительство просил меня сообщить вам, сэр, что он уходит.
Джеймс Хоуден посмотрел на дверь. Генерал-губернатор с улыбкой обменивался рукопожатиями с несколькими гостями. Премьер-министр вместе с Маргарет направился к нему. Остальные тут же расступились.
— Надеюсь, вы не против того, что мы рано уходим, — произнес генерал-губернатор. — Мы с Натали немного устали.
— Я должен извиниться… — начал было Хоуден.
— Не надо, дорогой друг. Лучше будет, если я ничего не увижу. — И генерал-губернатор тепло улыбнулся. — Самого счастливого вам Рождества, господин премьер-министр, и вам тоже, дорогая Маргарет.
И их превосходительства, предшествуемые помощником, со спокойным достоинством направились к выходу — дамы на их пути приседали, а их мужья кланялись.