— Я подхожу к существу вопроса, — громко объявил премьер-министр, перекрывая крики остальных, — и он заключается просто в следующем. — Он приостановился, выжидая, когда наступит тишина, и продолжил: — Поскольку ясно, что этот несчастный молодой человек, Анри Дюваль, никоим образом по нашим законам не может быть принят в Канаде, я спрашиваю лидера оппозиции, согласен ли он передать это дело Объединенным Нациям. И должен сказать, что в любом случае правительство намерено немедленно привлечь внимание Объединенных Наций к этому делу…
Тотчас поднялся страшный шум. Снова через зал палаты полетели крики, обвинения и контробвинения. Спикер вскочил на ноги, голос его никем не был услышан. Покраснев, сверкая глазами, Бонар Дейц смотрел на премьер-министра. Он возмущенно крикнул:
— Это уловка!
Да так оно и было.
Репортеры заспешили с галереи для прессы. Время для выступления и включения в игру было выбрано идеально…
Джеймс Хоуден мог заранее предсказать, как начнется большинство новостей, передаваемых сейчас по телефону и печатаемых на машинке: «Дело Анри Дюваля, человека без родины, возможно, будет передано в Объединенные Нации, как сообщил сегодня палате общин премьер-министр». Канадиан Пресс и Бритиш Юнайтед Пресс уже, наверное, послали сообщения-«молнии». «Дело Дюваля передается в ООН — от премьер-министра», — отщелкивали телетайпы, и вечно спешащие редакторы, лихорадочно выискивая, под каким новым углом подать новость, используют эти слова в заголовках. Оппозиция атакует; Бонар Дейц выступает с речью — об этом будет, конечно, сказано, но уже во вторую очередь.
Внутренне торжествуя, премьер-министр набросал короткую записку Артуру Лексингтону: «Составьте письмо». Если его впоследствии спросят, он сможет сказать, что вопрос об обращении в ООН был должным образом сделан министерством внешних сношений.
А Бонар Дейц возобновил свою прерванную речь. Но такое было ощущение, что она производила меньшее впечатление, что пар уже был выпущен. Джеймс Хоуден это заметил и подозревал, что и Дейц тоже.
Было время, когда премьер-министр любил и уважал Бонара Дейца, несмотря на разделявшую их пропасть. В характере лидера оппозиции, казалось, была цельность и основательность, а в действиях честность и последовательность, чем трудно не восхищаться. Но со временем отношение Хоудена изменилось, так что теперь он думал о Бонаре Дейце с едва сдерживаемым презрением.
Главным образом это произошло из-за того, как повел себя Дейц, будучи лидером оппозиции. Хоуден знал, что Бонар Дейц неоднократно пытался использовать его уязвимость по некоторым вопросам. То, что иногда подобная акция — или отсутствие ее — требовала разумной сдержанности, по мнению Хоудена, не имело значения. Лидер должен руководить и при малейшей возможности быть жестким и беспощадным. Партийная политика — это не пустое дело, и дорога к власти неизбежно усеяна разбитыми надеждами и осколками амбиций других людей.