В Торонто аудитория стоя до бесконечности приветствовала его. В Форт-Уильямсе, Виннипеге, Реджайне, Калгари, Эдмонтоне его принимали так же или почти так же. Теперь была последняя остановка перед возвращением на восток — в Ванкувере, где сегодня вечером он будет выступать в Театре имени королевы Елизаветы перед трехтысячной аудиторией.
Освещение в прессе его турне, равно как и комментарии, было на удивление хорошим. В газетах, а также на телевидении и по радио его речи подавались первым планом. Повезло, думал Хоуден, что в последние несколько дней было поразительное отсутствие сопоставимых новостей и никакая крупная катастрофа, никакое жуткое убийство на сексуальной почве или вспыхнувшая где-то война не переключили с него внимания.
Были, правда, отдельные небольшие неприятности. Инцидент с мечтавшим стать иммигрантом Анри Дювалем все еще ежедневно фигурировал в газетах, и критика позиции правительства продолжалась. И на каждой остановке появлялись также демонстранты с плакатами в поддержку безбилетника и выкрики на собраниях, открытых для публики. Но Хоуден чувствовал, что шум слабеет, затихает, — возможно, потому, что ничто не умирает быстрее поддержки проигранного дела.
Хоть бы Проузи немного поторопился.
Не прошло и минуты, как предмет его мыслей вошел с карманами, оттопыренными шоколадом.
— А вы не хотите шоколадку? — спросил премьер-министр. Сам он, разорвав бумажку, принялся с удовольствием жевать.
— Нет, благодарю вас, сэр, — ответил помощник. — По правде говоря, я не слишком люблю сладкое.
«Несомненно», — подумал Хоуден. А вслух спросил:
— Вы говорили с человеком, который тут отвечает за иммиграцию?
— Да, он приходил утром. Его фамилия Крамер.
— Что он сказал по поводу этой истории с Дювалем?
— Он заверил меня, что те, кто его спонсирует, ничего больше не могут предпринять законным путем. Похоже, что это дело, по сути, похоронено.
Только Эллиот Проузи, подумал Хоуден, способен употребить в разговоре такие слова, как «по сути, похоронено».
— Что ж, — сказал он, — я надеюсь, что на этот раз он прав. Но, скажу я вам, я буду рад, когда эту фигуру уберут отсюда. Когда корабль отплывает?
— Послезавтра вечером.
В тот же день, подумал Хоуден, когда он объявит в Оттаве о заключении Акта о союзе.
— Мистер Крамер очень хотел встретиться с вами лично, — сказал помощник. — Похоже, он собирался объяснить свои действия. Но я сказал ему, что это абсолютно невозможно.
Хоуден кивнул в знак одобрения. Многие правительственные служащие хотели бы объяснить свои действия премьер-министру, особенно если они неверно распорядились. И Крамер явно не был исключением.