Бумага, на которой были напечатаны эти слова — как и все последующее, — выцвела и пожелтела. Но положения закона — ratio decidenti[19] — были столь же обязательны, как если бы были сформулированы вчера.
Канадский судья постановил: Ахмед Синг в 1921 году (и следовательно, Анри Дюваль сегодня) не мог быть депортирован исключительно на корабль.
Любой человек (объявил давно умерший судья в 1921 году) должен быть депортирован в ту страну, откуда он приехал, и ни в какое другое место.
Но «Вастервик» не направлялся в Ливан… в страну, откуда приехал Анри Дюваль… где он сел на корабль. «Вастервик» бороздит океаны, его следующим портом будет Белфаст, а что после этого — неизвестно…
Следовательно, приказ о депортации Анри Дюваля противозаконен и недействителен.
Так сказано в деле «Королева против Ахмеда Синга».
Судья Стэнли Уиллис осторожно разузнал все насчет «Вастервика» и так же осторожно следил за подробностями этого дела.
До него дошел слух о поисках Аланом Мейтлендом и Томом Льюисом юридических прецедентов, которые помогли бы предотвратить депортацию Анри Дюваля. Он узнал также об их неудаче что-либо добыть, и это не удивило его.
Он не критиковал двух молодых адвокатов за то, что они не сумели обнаружить дело «Королева против Ахмеда Синга». Оно было неправильно изложено и занесено в «Канадские конспекты», что нередко случалось. Сам судья не знал бы о нем, если бы несколько лет назад не напал случайно на старый отчет и он не запомнился ему.
Зная о таком прецеденте, рассуждал судья Уиллис, на месте адвоката Анри Дюваля он немедленно — сегодня же — поставил бы вопрос о новом приказе на основании Habeas corpus. И если ему, как судье, было бы подано такое заявление, он немедленно согласился бы принять не полумеру в виде приказа nisi, как это было сделано раньше, а выступить в полном соответствии с Habeas corpus, что позволило бы немедленно вызволить Анри Дюваля с «Вастервика».
Но он был судьей, а не адвокатом. И ни один человек не может выступать в двух ипостасях.
Судья обязан выносить суждения о вынесенных на его рассмотрение делах. В его функции не входит вмешиваться в дела или действовать в пользу одной из тяжущихся сторон против другой. Иногда судья, конечно, может подсказать советнику шаги, какие, по его мнению, следует предпринять, чтобы продвинуть дело. Именно так он вел себя с Аланом Мейтлендом, когда речь шла о предоставлении приказа nisi Анри Дювалю.
Но больше этого судья вмешиваться не мог. Это было бы предательством в отношении своего положения.
Судья снова промерял шагами ковер между окном и своим столом. Сегодня широкие костлявые плечи были пригнуты к тощему телу, словно на них лежало бремя ответственности. На длинном худом напряженном лице читалось смятение.