На секунду Хоуден заколебался. Хотя и поздно, но он все еще может успеть позвонить в Вашингтон. У Милли прямая линия…
Затем он вспомнил слова президента: «Время не терпит. Расчет, разум, логику — мы все использовали… Если у нас еще есть время, то благодаря Божьей воле… Я молюсь, чтобы нам был дарован год… Самое лучшее для наших детей; для их еще не родившихся детей…»
И он решительно заявил:
— Ничего откладывать мы не будем.
— Так я и думал, — спокойно произнес Лексингтон. И добавил: — Я полагаю, нам следует идти.
Зал палаты общин был забит до отказа — ни одного свободного места внизу, да и все галереи заполнены. Каждый дюйм зала был до предела занят — публика, пресса, дипломаты, почетные гости. Зал волновался, когда вошел премьер-министр с Артуром Лексингтоном позади. Выступавший член парламента с задних скамей правительственной стороны, глядя на часы и памятуя указания партийных вождей, заканчивал свою речь.
Джеймс Хоуден вторично за день поклонился спикеру палаты и занял свое место. Он чувствовал это множество глаз, смотревших на него. Скоро, когда заработает пресса и телетайпы начнут выплевывать срочные сообщения, на него будет смотреть вся Северная Америка, даже весь мир.
Над собой, на галерее для дипломатов, он видел советского посла, сидящего напряженно, без улыбки; посла США Филиппа Энгроува; высокого комиссара Великобритании; послов Франции, Западной Германии, Италии, Индии, Японии, Израиля… и с дюжину других. Сегодня вечером отчеты пойдут по телеграфу и с курьерами во все основные столицы.
В галерее спикера послышался шелест, когда Маргарет проходила на свое место в первом ряду. Она посмотрела вниз и, встретившись взглядом с мужем, улыбнулась. Напротив центрального прохода расположился Бонар Дейц, внимательный, выжидающий. Сгорбившись, за Дейцем сидел калека Арнолд Джини с горящими глазами. На правительственной стороне, справа от Хоудена, с легким румянцем на щеках сидел Эдриен Несбитсон, расправив плечи, и тупо смотрел перед собой.
Рассыльный уважительно положил перед премьер-министром записку. Она была от Милли Фридман. «Объединенная сессия конгресса собралась, и президент вошел в Капитолий. Он задержался из-за приветствовавших его толп на Пенсильвания-авеню, но речь начнет вовремя».
«Задержался из-за приветствовавших его толп». Джеймс Хоуден почувствовал приступ зависти. Сила президента держалась твердо и возрастала, в то время как его сила таяла.
И однако же…
Никогда — до последнего часа — не считай, что ты проиграл. Если он пойдет ко дну, то будет бороться до конца. Шесть членов кабинета министров — это еще не вся страна, и он обратится к народу, как делал раньше. Быть может, он все же сможет выжить и выиграть. В нем появилась сила и уверенность.