— Слой замазки действительно неплотный, сэр, посмотрите сюда!
Скважина на первый взгляд не казалась очень глубокой. В нее могли пройти два или три пальца. Она вела в правый угол, образуя воронку, и заканчивалась маленьким круглым отверстием, которое еще было залеплено замазкой.
— Дайте мне этот большой бриллиант. Так и есть. Один дивный камень был спрятан здесь. Стоило вам открыть верхнюю крышку, сунуть пальцы в тайник, чтобы достать бриллиант, и старый трюк с уколом под ноготь вступает в действие. Я вам говорил, что Мартин Лонжеваль был специалистом по таким вещам. Ничего удивительного, что на жертвах не находят никаких следов. Бриллиант был так прочно укреплен, что времени, в течение которого жертва пыталась его извлечь, было достаточно, чтобы яд начал действовать… И потом тайник автоматически закрывался.
— Но это не согласуется! — воскликнул Ментлинг, который раздраженно пытался втиснуть бриллиант в тайник. — Тайник слишком мал, и бриллиант было бы нельзя здесь прочно укрепить.
— А это уж постарался ваш брат Гийо, разве вы не видите, что замазка совершенно свежая? Местерс без труда отковырял часть ее, — объяснил Г.М. — Ваш брат на всякий случай заделал тайник, чтобы никто не догадался, что в нем было спрятано, если даже найдет его следы. Это хитрость, очень типичная для его болезненно усложненной психики: предусматривать каждую мелочь.
В этот момент послышались шаги в коридоре. Г.М. сделал знак Местерсу, тот поспешно накрыл своим портфелем лежавшие на столе драгоценности.
В комнату вошел Равель в сопровождении Керстерса. Надо признать, что у Равеля драка оставила значительно более худшие следы, чем у Керстерса: голова и руки у него были перевязаны, а под глазом чернел огромный синяк, свидетельствовавший о незаурядных боксерских данных Боба Керстерса. Однако на лице Равеля играла его неизменная любезная улыбка, казавшаяся нелепой гримасой и придававшая его обезображенным чертам зловеще шутовской характер.
— Вот и я, дорогие мои! Надеюсь, Керстерс уже принес извинения за нас обоих и за наш вид.
— Здорово он вас изукрасил, — воскликнул Терлен, удивленный видом Равеля.
Керстерс хотел что-то возразить, но Равель остановил его жестом руки:
— У меня нет ни малейших претензий к Керстерсу, поверьте. Наша спортивная товарищеская встреча состоялась при необычных обстоятельствах.
— Вот об этих обстоятельствах мы и хотим от вас услышать. Надеюсь, вы понимаете всю серьезность для вас создавшегося положения, мистер Равель, — строго сказал Местерс.
— Да, да, конечно, то, что произошло, — ужасно… бедный мой друг Гийо… Кто мог совершить новое преступление? Он заслуживает самой суровой казни. Я бы не пощадил…