— Я хочу видеть тебя.
Она замерла в его объятиях, а затем медленно выдохнула, словно до этого не дышала.
— Уайтхед, ты хоть что-нибудь помнишь о том, как мы занимались любовью?
Его голова гудела, горло пересохло, напряженное тело горело огнем.
— Почти ничего.
Карла расслабилась. Ее голова лежала на груди Марка, волосы щекотали ему подбородок, гладкие бедра прижимались к его ногам.
— Неужели ты ничего не помнишь? Я хотела, чтобы мы сначала поженились.
— А он… то есть я… не послушал?
Она легла сверху; нежные изгибы ее тела пришлись ему как раз впору и жгли огнем, напоминая о том, что она задумала.
— Вспомни, мы оба решили, что стоит подождать.
Огромным усилием воли Марк заставил себя убрать руки с ее обтянутого шелком зада и голосом, хриплым от желания, произнес:
— Не помню.
Боже! Дай мне сил! Но Карла тоже не страдала избытком терпения. Она взяла его руку и прижала к своей пышной, упругой и округлой груди.
Когда мужская ладонь стиснула мягкую выпуклость, у Карлы вырвался тихий стон, едва не добивший Марка.
— Уайтхед, но ты же так хотел заниматься со мной любовью! Говорил, что никогда не сможешь насытиться… Помнишь?
Даже в темноте Карла разглядела его усмешку.
— Могу себе представить. — При звуке его низкого голоса в ней снова вспыхнуло пламя.
Как бы подтверждая правоту его слов, твердая плоть прижалась к животу Карлы, и она блаженно застонала.
— Уайтхед, ты стал еще соблазнительнее, чем был до аварии. В тебе появилось что-то загадочное.
— Наверное, катастрофа придала мне романтичности.
— Да. Но голос… Он совершенно изменился. — Карла прикусила его нижнюю губу и промурлыкала: — Не могу передать, как он меня волнует.
Не находя слов, которые могли бы заставить Карлу умолкнуть, и пытаясь справиться с терзавшим его желанием, Марк притянул к губам ее лицо. Объятия мгновенно стали яростными, почти грубыми, и Карла едва не задохнулась. Решив, что она хочет отстраниться, Марк слегка ослабил хватку. Но затвердевшие соски Карлы царапали его через горячий шелк.
— Черт! Я не тот человек, Карла! — Сила собственного желания потрясла его.
Она страстно поцеловала его в уголок рта, словно занимала активную позицию (в общем, так оно и было).
— Уайтхед, ты меня очень любишь?
— Гораздо больше, чем ты меня. — Он решительно отстранил ее и заставил лечь рядом. Надо было сделать так с самого начала. — Радость моя, когда я займусь с тобой любовью, я хочу видеть каждый дюйм твоего тела. Не хочу, чтобы наше восхитительное сражение шло в темноте. — Лаская ладонью упоительные изгибы ее тела, он пытался преодолеть не дававшую вздохнуть мучительную боль в паху. Нельзя было позволить себе разбить ее жизнь в те минуты, которые она считала самыми счастливыми.