Карла улыбнулась и заправила локон за ухо. При этом на ее щеках проступили соблазнительные ямочки.
Марку пришлось сунуть руки под голову и сплести пальцы, чтобы не поддаться искушению снова прижать ее к себе. Какого черта он целовал ее, когда надо было держаться как можно дальше?
— Карла, не могу вспомнить. — Видно, от жара желания его мозги сварились вкрутую, иначе он ни за что не задал бы такого вопроса… — Ты девушка?
Карла отпрянула и попыталась сквозь темные стекла рассмотреть его глаза. Он что, шутит? Но света было мало, и она ничего не увидела.
— Мое прошлое запятнано парой эпизодов… — Она нахмурилась. — А что? Раньше тебя это не заботило.
— Я… — На самом деле Марка заботила ее женская прелесть, но он не мог признаться в этом. — Я не знаю.
Карла выпрямилась и отодвинулась, смущенная силой собственного возбуждения и странным вопросом, который заставил ее опомниться.
— Если ты передумал, скажи сейчас. Расстанемся, пока я не успела привязаться к тебе.
Она не узнала собственного голоса, в котором звучало нетерпение, почти никогда не вырывавшееся наружу. Виной тому был страх, от которого волосы вставали дыбом.
— Я не хочу, чтобы ты уходила. — Это была чистая правда.
— Ты знал это давным-давно.
У Марка не было выбора. Пусть остается при своем заблуждении.
— Карла, я давно умер бы, если бы не ты.
— Я ничего не понимаю! Ты любил меня, хотел, чтобы мы поженились, но, как только это случилось, повел себя странно. Как будто мы чужие. — У нее дрогнул голос. — Почему ты не веришь, что я люблю тебя? Уайтхед, за что ты меня мучаешь?
В ее голосе звучали гнев и печаль. Темные стекла не мешали Марку видеть ее глаза, блестящие от непролитых слез.
Марк кончиками пальцев погладил ее нежные веки. Что он такого сделал? Почему эта женщина смотрит на него как на полоумного?
— Я забыла, что ты теперь зрячий… — Она отвернулась, и рука Марка опустилась. Он больше не видел ее лица, скрытого шелковыми кудрями. — Все твои слова и поступки говорят, что я больше не знаю тебя. Ты не выносил слезы и всегда злился, когда кто-то плачет.
— Значит, я был последним подонком.
— Что? — Карла задохнулась от неожиданности.
— Все когда-нибудь плачут.
У нее вырвался короткий дрожащий смешок.
— Ты — никогда.
— Неправда. Я тоже человек. — Однако в данный момент он этого не чувствовал.
Пытаясь разрядить напряжение, Марк попросил рассказать, как она провела день, и от души позабавился, когда Карла изобразила в лицах визажистов.
— Это было здорово. — Она зевнула. — Вроде бы ничего не делала, а устала ужасно… Ну а теперь ты расскажи про свои процедуры.