Я тяжело вздохнула. Ну что тут поделаешь? Мы не властны над своим прошлым. Трудно быть тем, кто разделил чью-то жизнь на две части — «до» и «после». В конце концов, однажды она просто собралась и ушла, оставив какую-то невразумительную записку о последнем задании. Иногда я думала, что вот откроется дверь, и она вернется. Иногда — нет. Раз за три года она не нашла времени послать дочери весточку о себе, то, наверное, она и не думала о возвращении. А может, ее уже нет в живых. Думаю, второе более вероятно.
— Я хотел бы с ней поговорить.
— Я тоже, — задумчиво кивнула я.
Разгоревшийся погожий день перестал радовать. А он, можно сказать, еще только начинался.
— Вы поссорились? — В голосе охотника слышалось участие.
А он ничего, этот Нарб Крат, — чуткий.
— Нет. Просто, чтобы пообщаться с моей мамой, потребуется хороший медиум. А я, к сожалению, не знаю ни одного подходящего.
Мужчина замолк на некоторое время, обдумывая услышанное. Я его понимаю. Не каждый день узнаешь о смерти знакомого человека.
— И кто же до нее добрался? Болезнь? Или монстр?
Я задумалась:
— Думаю, оба варианта одинаково возможны.
— Как так? Разве маг или лекарь не дали своего заключения перед тем, как похоронить тело?
— Не знаю. Я не видела ее тела. Понятия не имею, существует ли могила с ее именем вообще.
— Тогда что заставляет вас думать о ее смерти? Калиме не та женщина, которая запросто позволит себя убить.
Это утешало. С одной стороны, надежда, что мама жива, наполняла сердце радостью, с другой… За три года могла бы выкроить минутку черкнуть строчку-другую дочери. Я ведь переживаю.
— Ее нет целых три года, — мрачно бросила я, давая понять, что тема для меня достаточно болезненна.
Надеюсь, со стороны я не выглядела как избалованный ребенок, сетующий на недостаток родительского внимания. Впрочем, я вполне имела на это право.
— Это не показатель. Иногда охота может затянуться, а некоторые виды нежити обитают в таких труднодоступных местах, что оттуда невозможно послать весточку близким. Даже магические шары не действуют из-за высокого магического фона, или наоборот, потому что там зона, где магия либо не действует вообще, либо сильно искажается.
Я бросила на лицо собеседника внимательный взгляд, чтобы наверняка убедиться в его серьезности. Суровое, обветренное лицо охотника ничем не выдавало ни жалости, ни навязчивого участия. Слова его не были банальным утешением, скорее всего он действительно так думал. Надежда всколыхнулась где-то внутри, заставляя окрыленное сердце биться быстрее. Воображение уже нарисовало, как распахнется дверь лавочки, как запыленная в дороге стройная и гибкая, как эльфийский лук, женщина вступит внутрь, стуча подкованными дорожными сапогами по деревянному полу, тряхнет неукротимой копной волос цвета вороного крыла, улыбнется так, что веселые искорки коснутся серой стали глаз.