— Вы, наверное, пришли к кому-нибудь другому, — сказала она резко. — Кого вы ищете?
Он сглотнул, все вежливые и нужные слова были забыты. Джастин страшно паниковал и сам не мог понять, как он осмелился прийти. Он уставился на кончики ее туфель. На ней были белые сандалии, легкие и элегантные. Несмотря на свою растерянность, он отдавал себе отчет в том, что ее элегантная одежда была слишком стильной и хорошо сшитой для краткого двухдневного отдыха за пределами Лондона.
— Подождите минуту, — сказала она. — Я вас знаю.
Он откашлялся. Теперь уже он был настолько уверен в себе, что мог посмотреть ей в глаза. В ее голосе не было враждебности, только удивление, и он почувствовал себя лучше.
— Вы — Джастин, — сказала она вдруг.
Он кивнул.
Секунду она стояла не двигаясь, а потом открыла дверь шире и, повернувшись к нему спиной, вошла в комнату.
— Лучше вам войти, — бросила она через плечо.
Комната была маленькая, из окна открывался вид на крыши, а вдалеке виднелось сияющее над морем солнце.
— Ты не особенно похож на родителей, верно? — спросила она рассеянно, садясь на табуретку у сплошь заставленного туалетного столика и отряхивая пепел в сувенирную пепельницу. — Я едва тебя узнала. Ты так сильно похудел.
Джастин осторожно улыбнулся. Присев на краешке кровати, он немного расслабился.
— Ну, хорошо, — сказала она наконец. — Зачем ты приехал? Ты мне привез записку от отца?
— Нет, — сказал он. — Отец не знает, что вы здесь. Ваша записка по ошибке попала ко мне, и я ему ее не показал. Я не видел причины, зачем вам беспокоить моего отца, когда у него более или менее медовый месяц.
Ева была задета. Когда она резко повернулась к нему, в ее глазах он увидел ярость.
— В какую же, черт возьми, игру ты играешь? — холодно спросила она.
Робости как не бывало. Он с вызовом посмотрел на нее.
— Вы хотели поговорить о том, что произошло в Клуги десять лет назад. Вы хотели поговорить о Максе.
— С твоим отцом, а не с тобой.
— Я знаю больше, чем вы думаете.
Она скептически улыбнулась.
— Как ты можешь что-то знать? — спросила она. — Ты же был тогда ребенком и не мог понимать, что происходит. Так что же ты можешь знать?
— Я видел, как умерла моя мать, — сказал он и заметил, что Ева смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Я видел все, вы понимаете? Я шел за убийцей по дорожке вдоль обрыва той ночью и видел, как он столкнул мою мать с дорожки вниз, толкнул ее на смерть.
Вскоре после пяти Сара пошла к дому посмотреть, не вернулся ли Джон. Александер остался в бухте. У подъездной дорожки рядом с серебристо-серым «роллс-ройсом» Макса стоял голубой «хилмен». «Интересно, кто бы это мог быть?» — подумала она, входя в прохладный, кажущийся темным после блистающей яркости раннего вечера холл. Задержавшись на минуту у зеркала, чтобы привести в порядок волосы, она вошла в гостиную.