Были убежденные “чуваки”, то есть люди из совершенно обычных семей – служащих, московских рабочих, – которые дошли до всего сами. Они верили в западную культуру и поэтому старались выделяться из толпы, одеваясь, причесываясь, танцуя и ведя себя так, как никто этого не делал.
И была еще третья категория – просто пижоны, у них убеждений не было никаких, они просто были модниками. Им было все равно, какая там власть – лишь бы покадрить чувих и провести хорошо время. И они особенно не рисковали. Самый рискованный вид был “убежденные чуваки” – те, кто держал дома запрещенную литературу, за которую можно было схлопотать срок пятнадцать лет – тогда была статья, – они слушали постоянно джаз, интересовались импрессионистами, абстракционистами и еще больше из-за этого начинали ненавидеть советскую власть. Они читали и запрещенных советских писателей – Ахматову, Зощенко. Даже “Двенадцать стульев” были запрещены. Была такая статья Уголовного кодекса, ее только при Хрущеве – не сразу, правда, – отменили. Тогда если человек говорил: “Я люблю импрессионистов”, его могли спокойно посадить в тюрьму.
Я принадлежал к категории убежденных людей, которые одевались не потому, что хотелось чувих покадрить, выделиться, а именно из-за внутреннего состояния, несогласия с идеологией. Это опаснейшая была вещь. Мои родители, когда я дома им высказывал свои убеждения, в ужасе были, говорили: тебя посадят, и нас заодно. Они говорили – у тебя длинный язык, не болтай. И меня этим спасли, кстати, – своими увещеваниями, чтобы я не болтал нигде о своих идеях.
Две категории стиляг моментально отпали, когда появился рок-н-ролл. Это был уже пятьдесят седьмой год, и сразу же все модники стали танцевать рок-н-ролл. Они тут же перестали быть “чуваками”. И “золотая молодежь” – то же самое. До этого нас объединяла любовь к Бенни Гудману, Армстронгу и Дюку Эллингтону, а тут вдруг вот эти модники все сразу стали рок-н-роллистами, и я их запрезирал. И “золотая молодежь” стала тоже танцевать рок-н-ролл и слушать только Билла Хейли и Элвиса Пресли. А Пресли был по сравнению с Чарли Паркером просто примитивом. Я поразился, как это они так быстро переориентировались, и продолжал все-таки слушать “Голос Америки” – Уиллиса Коновера. Я как был “штатником”, так им и остался, пока хиппи не сделался.
Олег Яцкевич:
Стиляжничество – это было почетно, как оппозиция какая-то. Для молодых людей возможность выделиться из серой (буквально!) толпы была необходимостью. Стиляги – это разумное отклонение от навязываемого стереотипа. В СССР если нужно было быть серыми – были серыми; надо ехать на целину – поднимались и ехали. Строить коммунизм надо? Пожалуйста! Только его строишь, строишь, а он удаляется по мере приближения к нему. Туфта обыкновенная под названием “идеология”.