Под прикрытием летевших градом стрел «Cecile» неумолимо двигалась вперед, пока не сблизилась с горящим судном настолько, чтобы пойти на абордаж. Тристан де Жарнак первым взобрался на неприятельский борт, его меч рассекал воздух, образуя широкий сверкающий узор, бросить вызов которому не осмеливался ни один человек. Солдаты и матросы вскарабкались вслед за ним.
Рукопашная схватка была быстрой, яростной и смертельной; ни одна из сторон не давала и не просила пощады. Тристан прокладывал себе дорогу к сарацинскому капитану, пронзив сердце одного врага и кинжалом перерезав горло другому. Он бился почти не думая. Опыт многих сражений подсказывал ему, что этот бой не продлится долго. Лица врагов были темными, глаза горели ненавистью к пожирателям нечистого мяса, носы язычников были кривыми и тонкими — как лезвия их мечей. Ужасный вопль «Ла ильала иль Алла!» разносился далеко вокруг, указывая христианам дорогу к вечному проклятию. Они посвятили себя не войне, но своему богу и сражались с силой, которую дает это знание. Не только меч, но и человек, державший его, представляли собой одно смертоносное оружие.
Среди христиан также имелись воины, которых вела вера, но их было не слишком много. Те, для кого эта битва с неверными оказалась первой, не ожидали встретить подобного сопротивления. Правда, ветераны уже рассказывали, как это будет, но и они не могли найти слов, чтобы достаточно точно описать человека, который сражается не для собственной выгоды или славы своего командира, а только ради своей Истины.
Тристан, чей клинок только что не дымился в руке, в гуще схватки потерял из виду сарацинского капитана. Он продолжал крушить и убивать других, но это исчезновение тревожило его. Мгновение спустя, услышав удары топоров, рубивших твердое дерево, он понял, в чем дело. Мусульманский капитан, которому терять было нечего, решил, что христианские дьяволы ничего не должны получить. Теперь он бесстрастно крушил свой корабль и уничтожал свой драгоценный груз. Корабельные плотники почти закончили свою работу, когда де Жарнак, яростно проревев имя сына Божьего, остановил занесенную руку капитана, отрубив ему запястье. Словно не замечая обрубка, из которого струей била кровь, сын Аллаха плюнул в лицо де Жарнаку и приказал своим людям продолжать их разрушительную работу. Но дело было уже сделано, и он знал это. Бросив на Тристана последний, странно спокойный взгляд, капитан прыгнул в дыру, которая по его приказу была прорублена в борту корабля.
Остатки груза были поспешно перенесены на «Cecile», где усталые победители толпились вдоль борта, наблюдая за концом погибшего судна, которое, дымясь, погрузилось в безгрешные голубые воды.