По крайней мере, она вполне доверяла его карте. Там он изобразил малейшие подробности местности вдоль ее пути: заброшенную башню там, где склоны гор переходили в крутой обрыв, приветливый поток с небольшим водоемом у его истока, причудливую скалу, напоминавшую голову медведя. Все эти приметы свидетельствовали, что она пока не сбилась с пути. Грек высчитал, что крепость лежит не более чем в двадцати милях от Триполи, и она надеялась покрыть это расстояние до следующего рассвета. Спать она не собиралась. Да и не думала, что ее будет клонить в сон, когда она уже так близко от заветной цели.
Чем выше они поднимались в сгущавшейся темноте, тем сильнее становилась ее благодарность Балану за то, что он сопровождал ее на этом пути. Она не могла уже ехать верхом. Дорога превратилась в узкую колею, так что приходилось медленно вести коня на поводу. Поступь чистокровного жеребца была уверенной, но он не мог уже видеть дорогу и вынужден был довериться своей хозяйке. Один раз Иден еле удержала коня, когда тот прянул от страшного рычания, которое донеслось со скал неподалеку. Иден боялась даже представить себе, что будет, если она потеряет Балана. Они продолжали двигаться в зловещей тишине, залитой теперь лунным сиянием. Иден испуганно вздрагивала каждый раз, когда хрустела ветка, взлетала птица или скатывался камень со склона.
Ночь простиралась безгранично, устремляясь в вечность. В один момент Иден неожиданно осознала с леденящим кровь ужасом, что несколько шагов она прошла во сне. Она могла привести Балана к пропасти, или наступить на змею, или очутиться с разорванным горлом в когтях крадущейся в ночи пантеры. От страха пот выступил на всем теле Иден, и ночной холод сковывал ее. Когда небо чуть заалело, предвещая рассвет, Иден заплакала, как при встрече с близким другом после долгой разлуки.
Наконец они остановились на небольшой прогалине между двумя холмами, где и конь и всадница смогли утолить жажду из источника, а Иден к тому же еще и свериться с картой. Две вершины, черные недружелюбные силуэты которых она не выпускала из виду всю ночь, теперь окрасились лучами восходящего солнца, и, прикинув на глаз расстояние до них, Иден заключила, что до цели осталось не больше двух-трех миль. Она вновь занялась изменением своего облика, смывая в ручье ореховую краску так старательно, что лицо ее вскоре заблестело. Она достала из седельной сумки свое повидавшее виды розовое платье и несколько раз встряхнула его, чтобы расправить. В Дамаске она выстирала и выгладила платье, и сейчас оно смотрелось не так уж плохо. Однако ей потребовалось целых пятнадцать минут, чтобы распутать и заплести волосы, сбившиеся в воронье гнездо. Потом она вновь надела тюрбан, ибо солнце припекало все сильнее, и подкрасила нижние веки краской из коробочки Ксанф.