Леля презрительно пожала плечами.
— Они давно живут вместе. И про это все на свете знают. Зачем устраивать цирк?
— Но это так красиво. Праздник у озера, спальня с зеркалом на потолке, обои под шелк… Я обязательно напишу интерьер их спальни. Обожаю писать интерьеры.
— Показуха — вот что это.
Ее щеки вспыхнули недобрым румянцем. Она сама не знала, почему так злится.
— Ты красивая, — вдруг сказал Петя. — Тебе идет, когда ты сердишься.
Она истерично расхохоталась и плюхнулась с размаху на диван.
— Ксюшка!.. Ой, не могу! Она думает, этот… Борис… Господи, ну почему она такая дуреха?
— Потому что она его любит. И вовсе она не дуреха. Он очень хотел, чтоб они поженились. И Ксеня сделала это ради него.
— Надо же, какая жертвенность. Моя старшая сестра превратилась в тряпку. А ведь раньше у нее был характер тверже алмаза. Я так любила Ксюшку за то, что у нее был такой характер.
Леля сложила руки на груди и уставилась в потолок. Ее глаза отыскали планету Венера, которую символизировала собой стройная гибкая женщина в прозрачном хитоне. Два года назад Петя увлекался Космосом и астрономией, и потолок на веранде стал живописным воплощением его фантазий. В Венере Леля узнала себя. С тех пор ее тело налилось и приобрело соблазнительно округлые формы. На Венеру теперь больше была похожа ее старшая сестра Ксения, обладавшая фигурой недоразвитого тинэйджера. Она пошла в мать — их мать до конца жизни сохранила хрупкую девичью фигуру.
— Ты видел ее? — вдруг спросила Леля, опершись на локти и глядя на Петю в упор. — Когда?
Он понял ее.
— Сегодня ночью. Она мне часто снится, хоть я и не был с ней знаком.
— Врешь. Отец встречался с Милкой, еще когда мама была жива. Мне рассказала об этом Шура-Колобок.
— Я могу поклясться тебе, что никогда не видел твою маму живой. — Петя сложил на груди свои большие неуклюжие руки и посмотрел на Лелю торжественно и печально. Потом он поднял глаза и отыскал на потолке Венеру. — Помнишь, я еще два года назад сказал: это она. Ты была тогда так похожа на нее. Теперь ты стала другой.
— Теперь на нее похожа Ксюша.
— Я совсем не то хотел сказать. Я хотел сказать, ты стала какой-то особенной и тебя уже трудно с кем-либо сравнить. Мне теперь сложнее будет тебя написать.
— Почему?
— Я с ума схожу, когда пытаюсь передать эту твою непохожесть. Вчера я от злости порезал холст.
— Ты что, влюбился в меня?
Она смотрела на него с насмешливым прищуром.
— Нет. Это что-то другое. Любовь — когда чувствуешь и разумом, и сердцем, а это больше похоже на морскую волну. Захлестнула с головой и не дает набрать в легкие воздуха. Но я справлюсь. Обязательно справлюсь. Ведь мы же с тобой брат и сестра, хоть и не по крови.