— Но вы же влюбились в маму? — заметила Вальда.
— Верно. Но твоя мама была в то время взрослой, серьезной женщиной, имевшей опыт семейной жизни, а не легкомысленной восемнадцатилетней девчонкой, еще не способной разобраться в своих мыслях и чувствах.
— Почему же не способной? — сверкнула глазами Вальда, в голосе которой вновь зазвенели бунтарские нотки. — Откуда вы знаете?
Граф улыбнулся.
— Тебя воспитывали в строгих правилах, как и подобает, когда дело касается юной особы благородного происхождения. И, хотя ты немало попутешествовала и многое повидала, у тебя не было возможности думать и действовать самостоятельно.
— Но это не моя вина! — парировала девушка.
— Речь не о вине, — возразил граф. — Напротив, я считаю такое воспитание очень разумным. Но факт остается фактом: ты не сумела бы добраться до Парижа без провожатого или выбрать себе платья без помощи матери. Неужто ты воображаешь, будто в состоянии разумно выбрать человека, которого тебе придется называть мужем до конца своих дней?
— Но если я предоставлю этот выбор вам, как вы узнаете, что мы подходим друг другу и нам будет хорошо вместе? Что, если я смертельно возненавижу вашего избранника?
— О, в этом случае я, безусловно, не стану тебя принуждать, — поспешил успокоить ее граф, — как бы далеко ни зашли приготовления к свадьбе. Однако поверь тому, кто хорошо тебя знает и искренне любит: я сумею подыскать человека, наделенного всеми качествами, желательными в твоем будущем супруге.
— Трудно поверить, что все эти высокодостойные люди так и ждут, когда я упаду к ним в объятия! — Упрямица саркастически передернула плечами. — Если они так хороши, то почему до сих пор свободны?
Вельможа вздохнул.
— Не стану скрывать от тебя, Вальда, — ведь ты девушка умная — что для дворянина, которого я определю тебе в мужья, твое приданое явится немаловажным, если не решающим, фактором. Но, поскольку ты к тому же и очень красива, трудно представить, чтобы этот человек в тебя не влюбился, разве что он высечен из камня.
— Ну… а… если все же не влюбится? — очень тихо спросила девушка.
В это время она как раз подумала, что, насколько ей известно, у каждого француза, кроме законной жены, бывает и любовница.
Да, вероятно, мать и отчим пришли бы в изумление, узнай они, насколько осведомлена их дочь об интригах и так называемых «сердечных делах», в которых были замешаны их друзья и знакомые. Слуги и даже гувернантка, не стесняясь, обсуждали в присутствии девочки любые щекотливые темы, словно та была глухая. Вальду такие разговоры всегда живо интересовали, но, чтобы не навлечь подозрений, она с детской хитростью не подавала виду, что прислушивается к сплетням.