Его слова отозвались в душе девушки чудесной музыкой. Он словно читал их в ее сердце.
— В юности я мечтал встретить подобное чувство… Бродил по свету, но не находил ничего и в конце концов разуверился. Решил, что такое бывает только в книгах да в наивных юношеских мечтах. И вот встретил тебя…
— Ты… правда так чувствуешь? — прерывающимся голосом вымолвила Вальда.
— Правда. Но, милая, как нам быть вместе, если я не могу предложить тебе ничего, кроме нужды и лишений?
— Что мне до лишений, если я буду с тобой! К тому же у меня есть… немного собственных денег.
— Которых, вероятно, хватит на покупку пленок к твоей камере! — усмехнулся он. — В любом случае, не думаешь же ты, что я позволю жене меня содержать?
Тон его был нарочито легкомысленным, но Вальда давно догадывалась, что перед ней человек исключительной гордости. Узнай он, что она богата, это открытие не привлекло бы его к ней, а скорее оттолкнуло.
— Во всяком случае, с голоду мы не пропадем! — убеждала его она.
— Голодать мы и так не будем! — твердо пообещал он. — У меня есть и руки, и голова на плечах. Я в состоянии заработать на жизнь — тем или иным способом. Вопрос в том, согласишься ли ты довольствоваться этим немногим, любовь моя? — Прежде чем девушка успела ответить, он прибавил: — Ведь скорее всего жизнь наша будет лишена не только роскоши, но подчас даже элементарного комфорта. Может быть, потребуется переезжать в незнакомые края, но отнюдь не в экипажах или вагонах первого класса.
— Неужели ты полагаешь, что такие мелочи будут иметь для нас значение?
— Для меня, пожалуй, нет — ведь я ко всему привык. Но ты, я вижу, никогда не ведала нищеты. Тебе не приходилось экономить на еде, одежде, ночлеге, выбирая пристанище подешевле.
— Все это не имеет для меня значения! — быстро и горячо проговорила Вальда. — Мне бы только быть с тобой!
— Нет, чем больше я раздумываю, тем сильнее подобные планы отдают авантюрой. Такой шаг будет преступен, прежде всего по отношению к тебе. Да и по отношению ко мне — тоже. Представь, что настанет день, когда ты станешь винить меня и упрекать в легкомыслии. Повзрослев, ты убедишься, что принесенная тобой жертва не окупается никакой любовью.
Сияя глазами, Вальда протянула к нему руки.
— Как ты можешь так думать! Такая любовь, как наша, оправдает тысячу лишений и неприятностей!
Мгновение Ройдон колебался, но, не в силах устоять, склонился к ней, и девушка обвила его руками за шею, привлекая к себе. Но вместо поцелуя он нежно обнял ее и прижался щекой к ее щеке.
— Я стараюсь быть благоразумным, — прошептал он, — и думать за нас двоих. Но ты делаешь это почти невозможным, дорогая.