— Ты бы получше подбирал себе помощников, Карид, — спокойно сказала Кьяра. — А то они слишком много болтают, а проку от них никакого.
Карид несколько секунд хмуро смотрел ей в глаза, потом снова сплюнул в пыль.
— Я предупредил тебя. Лучше будет, если ты отдашь мне деньги. Иначе потом я вернусь с совершенно другими ребятами, и разговор пойдет по другому.
Он развернулся и скрылся в переулке. Кьяра, как ни в чем не бывало, наклонилась возле хрипящего и скребущего сапогами по земле бандита, выдрала из его горла нож и аккуратно протерла его о рукав его куртки.
— Пойдем, пока еще какая-нибудь шваль не сбежалась, — тихо проговорила она.
Адель по большой дуге обошла умирающего. Она еще никогда не видела, как убивали людей. И спокойствие Кьяры, и сам вид будущего трупа, были так ужасны, что хотелось кричать. Стиснув зубы, она догнала наемницу только в конце переулка.
— Ты что, так его и оставишь?! — вскрикнула она. — Он же умрет!
— Одним уродом на свете станет меньше, — пожала плечами Кьяра.
— Но это же человек! Он же живой!.. — голос сорвался.
— Этот человек изнасиловал бы тебя, а потом продал рабыней на галеры, если бы меня здесь не было, — Кьяра посмотрела на нее тяжелым взглядом, и Адель сжала кулаки, но не отвернулась.
— Все равно! Нельзя так!
— Можешь остаться с ним и прочитать ему молитву перед смертью. И потом объяснить его дружкам, что людей убивать нехорошо, — оскалилась наемница.
— Это неправильно! Так не должно быть! — злые слезы хлынули из глаз. Кьяра жестко проговорила:
— Неправильно, что дети умирают от голода на улицах, пока богачи жируют в своих особняках и скармливают собакам еду со своего стола. Неправильно, когда женщин бьют кнутами и колесуют за то, что они стянули буханку хлеба, чтобы выжить, когда кто-то ворует золото телегами и преспокойно живет. Неправильно, когда мужчины уходят в море и никогда не возвращаются, погибая среди холодных волн. А зарезать ублюдка на улице — правильно!
— Что ты можешь знать?! — ярость захлестнула ее. — Ты… ты… — ей не хватало слов.
— Ну давай, говори! — ощерилась Кьяра. — Что я могу знать о чем?
— О том, как ему жилось! У тебя-то все хорошо!
Кьяра долго молча смотрела на нее, и в ее глазах плескалась ярость. Потом она только тихо проговорила.
— Лучше бы тебя во дворце не травки разбирать учили, а хотя бы один разок в порт вывели. Посмотрела бы там, как люди из канав отбросы жрут, чтобы до утра дожить. И как другие люди их за это голыми руками убивают.
Адель открыла рот, чтобы ответить, но не нашла, что сказать. Кьяра отвернулась от нее и зашагала вперед, причмокнув вороному жеребцу, чтобы не отставал. Дворянка плелась следом, сжимая и разжимая кулаки и изо всех сил сдерживая слезы.