— А если не управлюсь? — спросил Пушко.
Лейтенант ухмыльнулся.
— Автоматически включится ПШ-2М, инфразвуковой «психошторм».
— И что это такое?
— Инфразвуковой барьер. Как вам получше объяснить… — Грустилов приподнял фуражку, почесал лоб. — В общем, некоторые товарищи бетонный тюбинг грызли, так наружу хотелось.
Чисто. Холодно. Запах озона. Гулкий звук шагов. Интервал полтора метра. Кругом бетон: под ногами, по сторонам, над головой.
Наверху круглые плафоны, испускающие неживой, мертвящий свет. Светильники работают в паре с датчиками движения — загораются в нескольких метрах перед Грустиловым и гаснут где-то за спиной Пушко. Внизу — не очень ровная поверхность с небольшим уклоном, через каждые сто метров в нее вделаны мелкоячеистые решетки — похоже, под ними ливнестоки, соединяющиеся с кремлевской канализацией. А мелкие ячейки — защита от крыс. В любой канализации полчища крыс, даже в кремлевской. Крысам ведь допуски не оформишь и пропуска не выпишешь…
Справа и слева волнистые линии кабелей — штук сорок, не меньше. Провисают, подтягиваются ближе к кронштейнам. Они похожи на нотный стан с десятиметровыми тактами.
Датчики емкостного контроля на кронштейнах мигают зелеными цифрами. Зеленый — это хорошо. Значит, враг не подключился к особо секретным линиям связи.
— Кстати, а где ваш журнал контроля? — вспомнил Пушко. — Можно взглянуть?
Затылок у Грустилова широкий, стриженый, с короткой поперечной складкой.
— Нельзя.
Он не обернулся и не снизил скорость.
— Где-то есть, наверное, этот журнал. Не знаю. Я не оператор. Мне велено провести и показать, остальное меня не касается.
Пушко, мягко говоря, удивился.
— Но ведь должен быть оператор! Как без оператора? Как без журнала? Это ведь Кремль, зона особого контроля!
— В том-то и дело, что особого, — проворчал лейтенант. — Второй участок курирует кто-то наверху, напрямую. И в операторах у него полковник какой-нибудь, наверное, бегает. А то и генерал…
Через несколько шагов он добавил:
— Здесь вообще такой порядок, какого во всей стране не сыскать. Тут даже крысы не бегают. Пищат иногда там, внизу, — он показал на очередную решетку. — А в зону контроля не выходят. Вон, даже пыли нет. Потому можете не ходить особо, время не тратить. Ставьте галочку, где надо, и вертайтесь спокойно себе на Лубянку…
«Вот уж нет. Не на того нарвался», — подумал Пушко. Вслух, правда, ничего не сказал. Но лейтенант расценил его молчание по-своему.
— Страшная штука этот «психошторм»!
Он остановился и повернул к Пушко рыхлое недовольное лицо.
— У некоторых мозги вскипают, натурально. Три секунды — и ты уже чучело с горячей овсянкой в голове. Но это строго индивидуально, у кого какой организм. Некоторым ничего, недельку в реабилитационном центре поваляются, потом дальше живут. Вот так-то.