— Кто там?
Голос раздавался из переговорного устройства рядом с дверью.
— Это Леший. Я звонил утром, мы договаривались.
Лязгнули невидимые замки, дверь медленно распахнулась.
Барыга стоял один, в домашних трениках и каких-то смешных удмуртских тапках с загнутыми носами. Он совершенно облысел за эти годы, постарел, стерся как-то.
— Давненько здесь не бывал, — сказал Леший, входя и оглядывая прихожку. — Эх, молодость!.. Помнишь ту старинную серебряную сахарницу, в девяносто девятом? Отличная была вещь! А николаевские рубли, которые тебе Хорь схабарил? Помнишь Хоря?
— Я всех помню, — сухо проронил барыга. — В чем проблема?
— Проблем нет, — весело сказал Леший. — Есть золото, чистяк, «трижды девять».
— Сколько?
— Много.
— Откуда?
— Из «минуса», откуда еще. Не паленое. Отвечаю.
Барыга смотрел мимо Лешего, чего-то соображал.
— Хорь в две тысячи втором был в последний раз. Ты и того раньше. Это десять лет получается, — сказал он.
— И что?
— Много воды утекло. Кому сбывал все это время?
— Никому. Вышел из «минуса», завязал. Другие дела подвернулись. Сейчас вот развязался.
— И сразу чистый голд нарыл?
— Хорош допрос устраивать, — сказал Леший. — Раньше тебе насрать было, откуда хабар, вопросов не задавал!
— Раньше ты был диггер. А сейчас неизвестно кто. Мне сказали, ты в Контору ушел.
— Это никого не еб…т. Как ушел, так и вернулся. Я тебе дело предлагаю, а не замуж выходить.
Барыга молчал.
— Если бы я тебя в разработку хотел отдать, прислал бы молодого кренделя, ты бы ни о чем не допер, — сказал Леший. — А так я пришел сам. Соображай.
— Ладно, — сказал барыга. — Пробы на месте?
— Типа того.
— Что это значит?
— Большой кусок, десять кило. Я отпиливал от него понемногу. Маркировка нарушена.
Дальше прихожей Лешего пока что не пускали. Это была даже не прихожая, а комната для предварительных переговоров… нет, скорее карантинная камера: впереди стальная решетка и плотная штора, сзади — входная бронированная дверь, справа — обклеенная клеенкой стена, слева — запертая кладовая, в которой, Леший это помнил по прошлым визитам, есть выход в соседнюю квартиру, а там — черный ход на улицу. Барыгу звали Михаил.
Миша Зеленоградский, когда-то он считался у диггеров вполне надежным скупом. Поменялось ли здесь что-то за последние годы, Леший наверняка не знал. Но идти больше было не к кому.